Я помнила о силе женщины, но просто не смогла предвидеть подобное развитие событий. Мысли спутались в полной неразберихе, когда мускулистая рука «сиделки» подняла меня со стула и пальцы сжали мне горло. Сжали быстро, грубо и умело; перед глазами всё плыло, и мои попытки освободиться были такими же слабыми, как у младенца.
– Не позволяй ей потерять сознание, – пробормотала Берта, скользя ко мне. – Я хочу, чтобы она знала, что её ждёт.
Она извлекла из-под халата кинжал, украшенный драгоценными камнями.
Я пыталась что-то сказать. Из моих губ вырвалось сдавленное шипение, и жёсткие пальцы сжались ещё сильнее. Темнота заволокла мне глаза, и сквозь звон в ушах я услышала проклятие Берты, ругавшей другую женщину за то, что она слишком сильно душила меня. Я планировала симулировать потерю сознания в надежде, что похитительница ослабит хватку, но, видимо, ждала слишком долго.
Моя последняя мысль, как и всегда, была об Эмерсоне. Мне казалось, что я слышу его взволнованный упрёк: «Пибоди, как ты могла оказаться такой дьявольской дурой!»
Я слышала его! Или, по крайней мере... Перед глазами по-прежнему всё плыло, но зрение и осязание вернулись ко мне. Я упала на пол, и голос стал яснее. Не Эмерсона – но мужской голос, взволнованно говорящий по-английски:
– Вы с ума сошли? Дайте мне нож!
Фраза завершилась ворчанием или удушьем. Я решила, что мне стоит выяснить, что происходит, и приподнялась на локтях. Сначала я видела только ботинки, затем его рука схватила меня под руку и подняла на ноги.
– Вы не пострадали, миссис Эмерсон?
– Нет, спасибо, сэр Эдвард, – прохрипела я, потирая горло. – Но почему, чёрт возьми, вы стоите на месте? Спешите за ними!
В комнате никого не было, за исключением нас двоих. Он держал пистолет – мой. Светлые волосы идеально уложены, лицо спокойно, одежда безупречна – за исключением крови, пропитавшей левый рукав.
– Не уверен, что в данный момент это в моих силах, – вежливо ответил он и рухнул на землю у моих ног.
На том всё и завершилось. К тому времени, когда я выяснила глубину раны и остановила кровотечение, не осталось никакой надежды догнать сбежавших. Он пришёл в себя, когда я перевязывала ему руку, и начал извиняться:
– Я был безоружен, как видите. Я нашёл этот пистолет на столе в соседней комнате, но просто не мог заставить себя стрелять, даже после того, как она напала на меня с ножом. Не в женщину.
– Хм-м, – фыркнула я. – Без сомнения, ваши чувства заслуживают уважения, сэр Эдвард, но они чертовски неуместны. Надеюсь, что именно женщина обольстила вас, а не наоборот?
– Обольстила? Боже мой, миссис Эмерсон, о чём вы говорите?
– Я видела вас – скорее слышала – с ней в саду в отеле «Луксор», в ту ночь, когда мы обедали с мистером Вандергельтом.
– Слышали, – медленно повторил он.
– Я думала, что рядом с вами – Гертруда, – призналась я. – Но это была не она, не так ли?
– Нет – Ответ последовал быстро и решительно. – Я не знаю, что вы слышали, миссис Эмерсон, но ваша интерпретация моих отношений с женщиной – какой бы она ни была – полностью ошибочна. Я и не думал мечтать о... э-э... Даже если бы она не была... э-э… Я принял её за одинокую, скорбящую женщину, нуждавшуюся в сочувствии и дружеском общении. Мы поговорили, вот и всё. Уверяю вас, это было всё!
– Но вы предполагали, что это станет чем-то большим.
Его глаза сияли нескрываемым весельем.
– Я никогда не обманывал вас, миссис Эмерсон. Вы знаете, как у нас, младших сыновей: выгодный брак – единственная надежда на успех. Она изображала богатую вдову, была молода, привлекательна и… э-э… восприимчива к сочувствию.
– А Нефрет?
Он громко рассмеялся и покачал головой.
– Вам не стоит бояться за добродетель вашей подопечной, миссис Эмерсон. Я не знал о её родных, когда впервые встретился с ней. Уже потом мне стало известно, что она – наследница лорда Блэктауэра... Ну, стоит подождать, согласны? Через несколько лет она станет ещё красивее и сама станет управлять собственной судьбой.
– Я восхищаюсь вашей искренностью, хотя и не вашими принципами, – кивнула я. – Пожалуй, нам лучше уйти, согласны?
Без посторонней помощи он встал и прошёл мимо меня в соседнюю комнату. Там тоже было пусто: Лейла посчитала целесообразным исчезнуть.
– Вы можете править? – спросила я. – Возьмите меня за руку, если чувствуете слабость.
– Рана поверхностная. Я чувствую себя очень глупо из-за этой слабости.