Рассказ был впервые опубликован в журнале "Первосортные научно-фантастические истории" в 1950 году. Также известен под названием "Величайшее приключение". Некоммерческий перевод: Александр Мирдзвели
Чирам вошел в комнату, короткими уверенными шагами прошел к столу и сел. Могло показаться, что только после этого он обратил внимание на две дюжины мужчин и женщин, сидящих на аккуратно расставленных рядами раскладных стульях.
- У меня есть около двадцати минут, - обратился он к аудитории. - Что конкретно вы желаете знать?
- Как по поводу короткого заявления? - подсказал Эд Джефф из "Всепланетных новостей". - Потом вы могли бы ответить на несколько вопросов.
Чирам, коренастый человек средних лет, с решительным видом откинулся на спинку стула. Львиная грива его волос напоминала стальную стружку как цветом, так и фактурой, взгляд казался острым и цепким, подбородок - тяжелым. Одет он был в серое и темно-синее - консервативно, но неформально. Создавалось ощущение, что Чирам одевался по привычке, не пытаясь выделиться либо произвести впечатление.
- Мои партнеры и я, - произнес он, - будучи финансируемыми Джеем Баннерсом, приступили к работе в рамках исследовательской программы, которая в перспективе ознаменуется попыткой осуществления первого кругосветного путешествия по Вселенной.
Он замолк. Репортеры хранили тишину.
- Это - мое заявление, - сухо резюмировал Чирам.
В следующее мгновение на него обрушился вал вопросов и восклицаний. Он поднял руку.
- По одному, пожалуйста... Вы, сэр. Какой вопрос у вас?
- Вы действительно имели в виду путешествие вокруг Вселенной, а не вокруг Галактики?
Чирам кивнул:
- Да, вокруг Вселенной.
- А как вы можете быть уверены в том, что она замкнута?
- Мы в этом не уверены, - ответил Чирам, сурово улыбнувшись. - Прямых свидетельств, как вы понимаете, нет, а математические доводы в пользу такой теории довольно слабы. Это всего лишь предположение, и мы ставим на кон свои жизни.
По залу пробежал восхищенный шепоток. Чирам позволил себе немного расслабиться.
- По существующим оценкам, окружность Вселенной составляет от десяти до ста миллиардов световых лет. Мы планируем стартовать с Земли и взять курс... Почти любой курс. По прошествии достаточного периода времени, проведенного в полете с достаточной скоростью, мы надеемся вернуться с противоположного направления.
- Каковы ваши шансы не промахнуться мимо нашей Галактики и Солнечной системы?
Чирам сжал губы. По его мнению, вопрос был сформулирован довольно дилетантски.
- Теоретически, - ответил он, - придерживаясь курса с достаточной точностью, мы естественным образом вернемся в точку отправления. Один из наиболее тщательно исследованных нами вопросов - инженерные аспекты реализации полета по прямой линии. Ошибка в одну сотую угловой секунды при путешествии на сто миллиардов световых лет означает погрешность в сто тысяч парсек. Если мы промахнемся мимо нашей Галактики на такое расстояние, мы будем затеряны навсегда. Так что первейшей задачей является гарантирование математически идеального прямого курса.
- Не можете ли вы брать курс по звездам, находящимся впереди и позади вас?
Чирам покачал головой:
- Свет от звезд, находящихся за нами, не сможет догнать нас. Более того, мы будем сами его постоянно обгонять, из-за чего изображения звезд, оставленных позади, будут накладываться на свет, приходящий от звезд, находящихся по курсу нашего движения. - Он положил свои крепкие руки на стол ладонями вниз. - Это приводит нас ко второй проблеме: системам визуального наблюдения. Наша скорость будет безумной. Если предположить, что нам удастся достигнуть девяностопроцентной эффективности дестриационного поля, то обеспеченная им средняя скорость в шесть-семь тысяч световых лет в секунду позволит нам проделать пусть в сто миллиардов световых лет за шесть месяцев. Воздействие излучения на незащищенные материальные объекты на таких скоростях поистине катастрофично. Даже слабейшие инфракрасные лучи под воздействием эффекта Доплера будут сжаты в сверх-высокоэнергичную гамма-радиацию. Обычный видимый свет станет еще более разрушительным, примерно в тысячу раз, а космические лучи обрушатся на нас с энергией, эквивалентной частоте десять в тридцать первой или тридцать второй степени герц. Я даже не берусь представить себе последствия воздействия такой радиации. Мы работаем над системой наблюдения, которая будет функционировать в таких чудовищных условиях. Боковой обзор, впрочем, проблемы не представляет, так как в направлении, перпендикулярном нашему движению, свет будет падать на корабль, не изменив своей частоты.