– Не вопрос! – обрадовался он и заручился обещанием Толика объявиться через полчаса.
Переговоры по телефону совершенно его вымотали: сердце часто-часто билось, руки дрожали, а дыхание превратилось в мучительный и сложный процесс.
Андрей добрался до ванной, где попытался отвлечься на рутинные процедуры: надо умыться кремом-пенкой, сделать увлажняющую маску, почистить зубы… Но, похоже, всему нужно учиться заново – Андрей озадаченно разглядывал тюбики и флаконы, пока, наконец, не осознал, что уже минут пять читает состав зубной пасты.
В дверь постучали.
– Андрей, к вам пришли, – пропищала Татьяна Ивановна.
Она была из тех, кто не умеет повышать голос. Если случалось крикнуть – без злости, раздражения, просто позвать Андрея к телефону, домработница брала высокие ноты, сипела, визжала, но ни в коем случае не кричала.
Андрей встретил Толика, пообщался с ним пару минут, после чего заперся на своей замечательной террасе и раскурил лучшую в мире траву. Как только реальность стала такой же странной, путаной и невыносимой, как и его внутренний мир, он почувствовал облегчение. Это было правильное, взрослое решение – позвонить дилеру и одурманить себя с утра пораньше.
Андрей потянулся на шезлонге. Апрель был необыкновенно теплый, и все же не настолько, чтобы загорать, но двигаться, суетиться ради того, чтобы прикрыть от ветра обнаженный торс, было, по меньшей мере, глупо. И пошло.
Неожиданно все вдруг стало таким ясным и очевидным…
Он – король мира!
Если все правда – и у него все же не было ни белой горячки, ни бреда, ни иного помутнения рассудка, тогда он, Андрей Панов, знает наперед, что случится с ним в ближайшие полгода.
Двенадцатого апреля пройдет гроза, о которой будут вспоминать долгие годы. Нужно поставить машину в гараж – иначе на его любимца «Порше» рухнет тополь.
Второго мая разобъется рейсовый самолет Москва – Анкара. Пятнадцатого Андрей попадет на Кутузовском в пробку и не успеет на деловую встречу – надо выехать пораньше.
«О боже, боже…» – думал Андрей.
Он – счастливчик.
В приподнятом настроении он ворвался на кухню и рявкнул:
– Татьяна Ивановна!
Вышло громко и нелепо – куда-то исчезла координация между мыслями и действиями.
Домработница к тому времени совершенно успокоилась на предмет загубленного свитера. Андрея уже не первый раз удивляли дружеские отношения домработниц с совестью – угроза расплаты их так пугала, что они рыдали, стопками употребляли валокардин, обещали, что сын или дочь будут отказывать себе во всем, даже в лекарстве от астмы, только бы расплатиться… Но стоило даровать им прощение, как они немедленно принимались с пылом бить посуду, стирать цветное белье с белым, протирать «Кометом» антикварную мебель – и милосердная совесть не мучила их, пока их не ловили с остатками фарфора «Ville– roys Boch», который они пытались выкинуть из окна. Андрей считал себя демократом. С Татьяной общался на равных. Но эта странная ее особенность опровергала всю его систему либеральных ценностей и принуждала время от времени вести себя как рабовладелец.
Татьяна Ивановна с укором взглянула на Андрея.
– А нет ли у нас… пирога? – поинтересовался он.
– Пирога? – растерялась та. – А вы заказывали…
– Нет! – Андрей замахал руками. – Просто я решил, что вдруг… ну, совершенно неожиданно, случайно, по воле судьбы… пирог все-таки есть! Представляете, как замечательно проснуться утром и обнаружить теплый пирог с капустой! В постели. Я бы проснулся и обнял его, – и он захихикал. – Можно как-то так рассчитать, чтобы поставить вечером в духовку сырой пирог, и чтобы утром он только– только приготовился?
Татьяна Ивановна, кажется, немного испугалась.
– Нет, пирога нет, но если вы скажете…
– Да ладно! – Добрый Андрей улыбнулся очень дружелюбно. – А давайте закажем пиццу?!
– Пиццу? – Татьяна Ивановна, кажется, утратила способность понимать родную речь.
– Все! – Андрей поднял руки, как бы говоря «сдаюсь». – Не надо пиццы. Куплю по дороге. Отличную пиццу с сочными, жирными тигровыми креветками, рукколой, на средней подошве. Да, Татьяна Ивановна?
Та лишь кивнула.
Добравшись до ванной, Андрей с восторгом огляделся. Джакузи, душевая кабина, сауна… Мысли о горячей воде, геле с ароматом морского бриза и чего-то парфюмерного от «Кензо» щекотали душу в предвкушении наслаждения.
По рассеянности не сняв брюки, он встал под душ и пустил воду. Выяснилось, что мыться в одежде весьма приятно. Андрей от души повеселился, намылив пеной брюки от «Поль Смит» и протерев их мочалкой. Он никак не мог понять, сколько же времени провел в ванной, но все это сейчас представлялось такими пустяками…
Из дому он выбрался без четверти десять, предполагая опоздать на работу и ничуть по этому поводу не беспокоясь. Может, и работы-то никакой нет. Может, ему все снится.
– Что за запах такой? – поморщился таксист.
Андрей устроился на заднем сиденье и все ерзал, не понимая, как люди ухитряются выжить в этих российских машинах, в которых и прямо-то толком не сядешь – голова упирается в потолок. Андрей уставился на свою сигарету и сообразил, что только что прикончил остатки травы. Это было зря. Мягкий приход немедленно превратится в жесткий загруз, но Андрей ничуть не огорчился.
– Понимаете… – каким-то странным голосом произнес он. – Купил сигареты в ларьке, и они вот явно поддельные, пахнут соломой… Если не хуже! Неизвестно еще, что производители туда запихивают! Помните, в детстве были истории о бритвах в жвачке? Смерть советским детям? Ха-ха-ха! Может, в сигаретах отрава, яд, или наркотики, или так, какая-нибудь крапива с пестицидами…
– С пестицидами? – удивился водитель.
– Ну да, – подтвердил Андрей. – О чем я сейчас говорил?
Пока Андрей корчился от смеха (это ведь очень весело – напрочь позабыть о чем только что рассказывал), таксист поддал газу и довез его до работы за рекордный срок.
Очутившись на улице, Андрей растерялся. Он уже привык ехать в машине и не понимал, что сейчас надо делать. Его прекрасный мир был полон неожиданных и серьезных проблем – нужно, во-первых, перейти улицу, во-вторых, войти в опасную крутящуюся дверь, преодолеть в лифте пятнадцать этажей…
– Настя! – Андрей позвонил секретарше. – Ты не могла бы спуститься?
Настя была около него минут через пять. Она с удивлением разглядывала босса, который выглядел странно: растрепанные волосы, черные очки, вместо рубашки – футболка…
– Насть, слушай, а почему ты вообще решила покрасить волосы в такой цвет? – произнес странный босс.
Это было очень важно – понять, отчего люди с таким типом лица, как у его секретарши, красят волосы в цвет воронова крыла. Это было делом всей его жизни – получить ответ на сей вопрос.
– Мне не идет? – обиделась Настя.
– Не-а… – Андрей покачал головой. – Он тебя старит.
Настя, казалось, была не просто оскорблена, но и шокирована тем, что начальник увидел в ней человека – пусть и с неудачным цветом волос.
– Не вешай нос, Анастасия! – Андрей потрепал ее по плечу. – Вот… – он достал бумажник и вытащил несколько купюр. – Иди в салон… – он всучил девушке визитку. – Скажи, что от меня и срочно! Дай руку! – Он взял Настю за руку. – Переведи меня через дорогу, – попросил он.
Секретарша старалась не смотреть на него, но послушно сопроводила к зданию, помогла прорваться через крутящиеся двери и усадила в лифт.
На работе все было как обычно. Никто ничего не знал об увольнении Андрея.
Кабинет у него был небольшой – они снимали офис в центре и теснились на четырех этажах (со второго по пятый). Первый этаж здания занимал женский журнал – два года назад их контора волновалась и предвкушала общество стильных красоток, но девицы из журнала оказались так себе – угрюмые, злые… Друг Андрея, Петя, исполнительный директор компании, считал, что это горе – от ума. Были бы тупые – вели бы себя веселее, но Андрею некогда было переживать за девиц и за несбывшиеся надежды. С девицами у него трудностей не было. А за Петю переживать он и подавно не собирался – тот вечно страдал из-за девушек, которые оказывались то слишком умными, то непроходимо глупыми, то жадными, то чрезмерно независимыми… Себя Андрей от такого рода метаний оградил стеной равнодушия: флирт в его случае вел лишь к одному – сексу. Так было проще и спокойней.