Улыбаясь, отец Александр взял листок из руки Захара Петровича, перевернул его и вновь отметил девять точек.
- Не буду тебя мучить. Будь времени побольше, ты справился бы. Ибо решается просто. Все дело в исходной позиции. В методологии, как говорят в науке. В уровне свободы мышления. В чем твоя ошибка? Ты пытался чертить линию, не выходя за пределы квадрата, отмеченного точками. Сам себя ограничил, ведь в условиях такого нет. Твои глаза бегали лишь по сторонам и диагоналям условного квадрата. А если так?
Отец Александр, не отрывая карандаша от листа бумаги, провел ломаную линию, состоящую из четырех отрезков, дважды выйдя за пределы отмеченного точками квадрата. В итоге получился прямоугольный треугольник, выходящий острыми углами за пределы пространства, ограниченного точками. Из прямого угла выходила биссектриса, делящая пополам гипотенузу.
- Хитер ты, Владимир Сергеевич. Значит, детская задачка?
- Все мы дети, Захар Петрович. И капитан милиции Беркутов останется ребенком, даже если сменит погоны на полковничьи.
- Но какое отношение данная задача имеет к поискам смысла жизни?
- А вдруг смысл жизни человеческой, - за пределами самой жизни?
- За чертой? Может, потому и путаемся, что ищем не там и не так? Будет время, подумай над этим.
Захар Петрович в задумчивости повертел листок бумаги с вычерченной Владимиром Сергеевичем фигурой.
- Да... Существует-таки незримая грань, отделяющая талант, гений от нормы. Тот, кто способен в детстве решить такую задачку сразу - минимум гений!
- Вот! Отличие от нормы! Но что есть норма, вот в чем вопрос.
- Норма, - это, например, я. А талант, судя по решению задачи, - ты.
- Допустим. Условно. А ниже нормы? То есть ниже твоих возможностей? Уже ненормальный? Дурачок? Псих, так сказать? Тут ведь и твоя епархия начинается. Судебную психиатрию знаешь небось. Ненормальных изолируют и, бывает, что с вашей помощью.
- Вы меня, уважаемый отец Александр, сегодня решили в угол загнать? А я разве не в нем живу? Ненормальность... Думал, что знал, а теперь не могу сказать определенно, как выделить норму для человека. Разве только ставить каждого в условия, когда приходится выбирать между преступлением и общественно-безопасным поведением.
- Поскольку тема с точки зрения профессиональной для нас обоих в определенной степени общая, давай на ней и остановимся. Вопрос и для меня больной. И не только в теории, но и на практике. Собственно, затем и пришел.
Захар Петрович хлопнул ладонью по стеклу на столе, под которым отец Александр заметил фотографию на газетной бумаге, напомнившую ему кого-то знакомого.
- Да и я жду чего-то для себя именно с этой стороны. Помощи, подсказки, чего угодно. А то самому разобраться трудновато.
- Попробуем прояснить вдвоем. Нам не помешают? Ты никого не ждешь? Вот и хорошо. Не будем считать нашу беседу отрывом от основной деятельности. Я как-то задумался: в чем отличие невропатологии от психиатрии? Как разделяются предметы этих наук и области практики? Кто из невропатологов или психиатров способен провести линию, отсекающую проявления неврозов от нарушений собственно психики? Согласен, многие решатся сделать такое, но у каждого линия окажется своя, будет проходить в другом месте. А ведь неврозами страдают почти все так называемые нормальные люди, готовые в полной мере к труду и обороне. Вот и выходит: каждый специалист определяет норму и нормальность по-своему, общего строгого критерия нет. А по-моему так получается: невропатолог без молоточка - психиатр, а психиатр с молоточком, - невропатолог. Линию раздела успешно заменяет молоток. Не согласен, а? Если психиатр захочет, он у каждого найдет проявления шизофрении.
Захар Петрович грустно рассмеялся и покачал головой:
- Не слишком ли? Или ты намеренно сгущаешь краски?
- Иногда и сгущение полезно, - ответил Владимир Сергеевич; созвучно настроению собеседника от печально вздохнул и продолжил, - В петровские времена в России строили доллгаузы: трехэтажные здания для размещения психически больных. А на втором этаже такого доллгауза предусматривались комнаты для лунатиков и меланхоликов. Вот как! Меланхолия считалась серьезным отклонением от нормы. А теперь неуверенность в себе, боязливость, мнительность, подавленное настроение, - вариант нормы, просто слабый тип нервной системы. А римский врач первого века Авл Корнелий Цельс выделял три типа безумия: френит, меланхолия и искаженное мышление. Под френитом понимались острые психические сдвиги, сопровождаемые высокой температурой. Меланхолию, то есть депрессию, мы уже рассмотрели. А вот искаженное мышление, оно проявляется в том, что меняет восприятие окружающего мира. Но так ведь и врач-психиатр, неверно поставивший диагноз, может оцениваться как безумный!