– Я поищу, – отозвался Мерсер. – Раз уж сегодня галереи закрыты, то мне нечего больше делать. Бюро регистрации автомобилей дало нам домашний адрес Омара, это в Бруклине.
– До того как я пришел в зал заседаний, – продолжил Майк, – я позвонил начальнику 84-го участка и попросил их съездить по этому адресу. Дежурный сержант отзвонился мне – в том доме был пожар. Мерсеру придется разбираться еще и с этим.
Пришла Максин, проходящая у меня стажировку, и кивнула полицейским:
– Кажется, я не вовремя, но что мне делать с посетительницей? Ей назначено на десять тридцать.
– Кто она? – Я посмотрела на часы, женщина опоздала больше чем на три часа.
– Ее зовут Юник Мэтьюз. Она сказала, что пришла к Дженис О'Райли, но Дженис пришлось уйти на предварительные слушания.
– Это та проститутка, которую изнасиловал дальнобойщик, угрожая пистолетом? На Хьюстон-стрит, да?
– Ага, – Максин улыбнулась и незаметно сделала мне знак заглянуть в помещение, где сидела Лора. У стола секретарит возвышалась молодая женщина в сандалиях на четырехдюймовой платформе и с оплеткой до колен. Короткие шорты практически не прикрывали ягодицы, а бюст, казалось, того и гляди выскочит из оранжевой футболки. На левой груди была отчетливо видна татуировка в виде Микки-Мауса – яркое пятно на темной коже. Юник жевала огромный ком жвачки, прихлебывая из бутылки газировку.
Я обратилась к ней, зная, что ее опоздание не было вызвано серьезными причинами:
– Юник, почему вы так опоздали? Вы должны были дать показания еще утром.
Она выпустила соломинку изо рта и усмехнулась в ответ, зная, что я не в состоянии понять, как ей было тяжело подняться с постели в такую рань ради какого-то визита в прокуратуру:
– Я проспала.
– Отведи ее к Кэтрин, – сказала я Максин. Для предстоящего разговора понадобится больше опыта и твердости, чем есть у Дженис. – Пусть она поработает с Юник пару часов.
Чэпмен похлопал Максин по спине:
– И напомни О'Райли основные правила Купер. Никогда не вызывай проститутку на утро. Они, как вампиры, спят днем. Пошли, блондиночка. Пусть Мерсер занимается своими делами, а мы с Армандо повезем тебя в суд и подождем, пока ты подпишешь ордер.
У стола Лоры я притормозила и попросила у нее список дел к слушанию:
– Кто у нас занимается предъявлением обвинений на этой неделе?
– Роджер Хейс в первом зале и Джон Рик во втором.
– Выбираешь судью, Алекс? – подколол меня Мерсер. – Я бы поставил на первый зал. Ладно, найду вас обоих, как только закончу в Бруклине.
Майк, Армандо и я отправились кругами на первый этаж, где располагались залы суда по первичному предъявлению обвинений. Спустились на один пролет по внутренней лестнице к лифту, что обслуживал залы заседаний и в целях безопасности не подбирал пассажиров с других этажей. Как обычно, исправного лифта, идущего в нужном направлении, пришлось дожидаться целую вечность. А прогулка по коридорам в компании Чэпмена больше походила на экскурсию. За годы работы ему пришлось иметь дело практически с каждым старшим помощником в прокуратуре. И он потрясающе рассказывал истории и анекдоты из жизни людей. Это помимо того, что он был лучшим следователем в полиции Нью-Йорка.
Наконец он распахнул двойные шарнирные двери первого зала, и я вошла вслед за ним. На скамьях по обе стороны от прохода сидели знакомые и родственники людей, арестованных за последние сутки и ожидающих своего первого появления перед судьей. Некоторые матери были заплаканными и взволнованными, они требовали от адвокатов заверений, что их мальчики уже сегодня вернутся домой, другие же родственники сладко посапывали, несмотря на шум и присутствие посторонних, – явно не новички.
Мы прошли в первый ряд, оставленный для адвокатов и полицейских, и я устроилась между двумя копами в форме, дремлющими в ожидании, пока очередь дойдет до их дела. Майк и Армандо присели позади меня, между пожилым евреем-хасидом в традиционной черной робе и тучной латиноамериканкой, постоянно бормочущей вполголоса что-то вроде молитвы.
Кондиционер не работал, а окна в этом зале высотой в два этажа располагались так, что их невозможно было открыть. Все в этом душном колодце – адвокаты, стенографистка, полицейские и секретари – использовали подручные средства вроде папок и бумаг в качестве вееров. Воздух был невыносимо тяжелый.
Судья Хейс заметил меня и подозвал. Я начала вставать, но Чэпмен схватил меня за плечо:
– Я пойду с тобой. Тут воняет, как от моей бывшей пассии.
– Мы можем подойти, ваша честь? – спросила я, открывая перегородку, отделяющую скамьи от столиков прокурора и адвоката.