– Не заставляйте их терять время и силы, шеф, – посоветовал Чэпмен Петерсону. «Шефами» называли всех лейтенантов в полицейском управлении. – Она упала за борт не здесь. Может, в Западном Вестчестере, может, в Бронксе. Это просто мне подфартило, что она зацепилась за что-то ногой и всплыла в Северном Манхэттене. Я уже несколько недель не занимался ничем, кроме разборок наркоторговцев.
Только Майк Чэпмен мог назвать такую находку «удачной». Я снова посмотрела на пустынный берег, ставший временной могилой для этой женщины: тут и там валялись разбитые пивные бутылки, упаковки от наркотиков, голубиный помет и использованные презервативы.
Подошел Мерсер Уоллес, взял меня под локоть своей огромной черной ручищей и вывел на цивилизованную улицу, словно ледокол, проложив путь сквозь новые толпы репортеров и местных зевак. Он открыл пассажирскую дверцу своей машины и впихнул меня на сиденье.
Люди отхлынули на тротуары, когда Мерсер развернулся на узкой проезжей части. Мы уехали с места преступления. Мерсер повез меня по лабиринту улочек с односторонним движением и прибавил скорость, когда мы выехали на Бродвей. Мы двигались в сторону центра, через Центральный Парк, к моему дому в Верхнем Ист-Сайде. Я молчала практически всю дорогу.
– Где витаешь, Алекс? Поговори со мной. Я не могу отпустить тебя домой, пока ты думаешь только про этот труп. Эта утопленница будет преследовать тебя всю ночь. Ты не сможешь заснуть.
Я знала это и без него. Но была очень расстроена и слишком взвинчена, чтобы заснуть после сегодняшнего. Даже несмотря на усталость, накопившуюся после недель жарких судебных заседаний под председательством требовательного судьи.
– Спасибо, Мерсер. Я просто размышляла, как обычно, хотя мне сейчас не до логики. Но не беспокойся обо мне.
– Мы поймаем его, Алекс. Вряд ли, конечно, сегодня ночью. Но мы с Чэпменом его поймаем. Выведем на чистую воду, мисс Купер. Дьяволова Вода его подвела. Не поможет и сам Сатана.
2
Когда я открыла дверь в квартиру, меня обдало волной холодного воздуха. Слава богу, я забыла выключить кондиционер. От прохлады сразу полегчало, и я пошла в спальню снять измятый костюм.
На автоответчике мигал зеленый огонек. Я улыбнулась, предвкушая услышать голоса знакомых, которые помогут отвлечься от сцены насилия и погрузиться в домашний уют удобной и безопасной квартиры на двадцатом этаже высотного дома. Я нажала кнопку воспроизведения и стала раздеваться.
Направляясь в душ, я услышала голос, который очень ждала, поэтому подошла ближе и села на кровать. «Алекс?… Алекс… Это Джейк…» Связь была плохой, голос то и дело пропадал. Но прежде чем я успела отойти, он прорвался снова: «Не знаю, слышишь ли ты меня… все еще в Китае… и… у тебя, наверно, около девяти вечера. Жаль, что не застал… Увидимся… я просто хотел сказать, что…» Я нажала на «повторное воспроизведение». На пленке не записалось ни слова, помимо тех, что я уже услышала, но мне хотелось снова и снова внимать голосу Джекоба Тайлера. Мы встречались всего пару месяцев, и я все еще трепетала от новизны наших отношений, когда слышала его голос. Я сохранила запись и пошла в душ.
Я подставила лицо под горячие струи, вода стекала по телу. Намылила руки и заметила, что на одном ногте облупился лак. Я прикрыла веки, и перед мысленным взором возникла мертвая женщина с ярко-красным маникюром. Я открыла глаза и потрясла головой, стараясь не вспоминать дальше. Впереди целая ночь этих образов, от них, как говорил опыт, никуда не скрыться. Я смыла дневную грязь, вытерлась и надела толстый махровый халат.
Потом я сушила полотенцем волосы и снова прослушивала сообщение Джейка. Я улыбалась, представляя, что он говорил между обрывками фраз, зажеванных плохой спутниковой связью. Надо позвонить лучшей подруге Нине и рассказать про звонок Джейка. Я заранее знала, что она ответит:
– Что толку в приятеле, который находится за полмира от тебя? Ведь нужно, чтобы он был рядом и обнял тебя именно сейчас.
Возможно, я все-таки позвоню ей завтра. Действительно, Джейк нужен мне именно сейчас, но я справлялась с призраками жертв вот уже более десяти лет. Все-таки намного чаще я имела дело с женщинами, оставшимися в живых после нападения и выходящими победительницами из зала суда. Но загубленная человеческая жизнь – очень жестокое зрелище, особенно если жертва была так же молода, как я, и так же полна надежд. Ей бы еще жить да жить. Хуже всего, что ничего не изменишь.