Это ошеломило меня. Я надеялся на чудо, но никак не ожидал его от малознакомого человека.
— Я наблюдал за охранниками, — продолжал он. — Они ненавидят свою работу. Думаешь, им важно кто останется здесь, а кто нет?
— Что ты предлагаешь?
Я все никак не мог поверить, что Леон здесь, и еще более невероятными были детали побега, казавшегося мне абсурдным.
— Я могу подкупить одного из них, — ответил Леон. — В нужный момент они будут смотреть в другую сторону. Но риск есть.
— Да, рискованно, — согласился я. — Ты можешь попасть сюда, в лагерь, вместе со мной.
— Лео, — сказал он, — в Тулузе я слышал, что людям удалось убежать отсюда. И я узнал место, где ты сможешь выбраться. Никто не хватится тебя.
Мгновение я стоял онемев, пока Леон не добавил:
— Кстати, у меня есть новости о Фрайермауерах. Я знаю, где находится Анни.
Он подвел меня к входу для поставщиков продовольствия и показал мне брешь между колючей проволокой и песком. Приподняв немного проволоку, он указал жестом, как бы говоря: «Видишь? Ты сможешь проползти под ней». Он сказал, что встанет немного в стороне и будет на стороже. Меня не нужно было просить дважды. Какое наказание могут мне дать хуже того, что я уже и так имею?
Я вернулся в барак, чтобы взять свои вещи. Вечерело. Первый раз за последние несколько недель я надел рубашку и обувь. Дядя Давид посмотрел на меня в сумеречном свете барака.
— Ко мне пришел друг, — сказал я ему.
Я разрывался между памятью о дядиной грубости и естественным желанием поделиться с ним планами побега, на который он тоже мог бы отважиться.
— Он предлагает убежать отсюда и считает, что это возможно.
— Друг, — сказал дядя, отмахиваясь с отвращением. — Что он знает? Не впутывайся в такие дела.
Я кивнул, забрал остатки вещей и повернулся, чтобы уйти.
— Ты с ума сошел! — воскликнул дядя Давид.
Когда я подошел к двери, он сказал:
— Поступай как хочешь.
Я попрощался со своим кузеном Куртом, который никогда бы не убежал без отца, и вернулся к кухне, стараясь не привлекать к себе внимания. Леон ждал снаружи, по ту сторону колючей проволоки. Было похоже, что здесь не охраняют. Достаточно ли глубока щель в песке? Я попытался, копая пяткой, сделать ее больше. Был ли я достаточно худым, чтобы проползти наружу? Мое сердце громко билось. Заметит ли меня охрана?
Я протолкнул рюкзак сквозь отверстие, и Леон приподнял немного проволоку. Тогда я соскользнул вниз, ногами вперед, ничего ни видя и не слыша вокруг, как если бы это крошечное место на земле вобрало в себя весь существующий мир. Мне нужно было лишь протиснуться наружу, чтобы обрести свободу.
И вот я здесь, по другую сторону забора, и Леон стряхивает песок с моей одежды. Мы постояли несколько секунд, не смея поверить себе.
— Сохраняй спокойствие, если кто-нибудь попадется нам навстречу, — сказал Леон. — Иди как обычно.
Мы двинулись в путь, и, казалось, никто ничего не заметил. Пару минут мы шли молча. Меня охватила такая легкость, что хотелось бежать.
Наконец, Леон восторженно заявил:
— Ça у est. — «Вот и все».
Мы пошли быстрее и через час подошли к узкой дороге, ведущей в Перпиньян. По пути мы не встретили никого, кроме изредка проезжающих мимо нас велосипедистов, которые приветливо махали нам.
— Откуда ты узнал, где меня искать? — спросил я.
— Я услышал, что бельгийские поезда с заключенными направили сюда, — ответил Леон, — и понял, что ты здесь.
Он сказал, что Анни и ее семья покинули Антверпен вскоре после капитуляции Бельгии. Поездом и грузовиком они пробирались на юг. Когда он просматривал списки беженцев в бюро Красного Креста в Тулузе, он нашел фамилию Фрайермауер. Они находились в Люшоне, в горах, недалеко от испанской границы.
— Я могу посадить тебя на поезд, — предложил Леон.
— У меня нет денег.
— Я позабочусь об этом, — сказал он. — Это — мой подарок тебе.
День спустя, все еще не веря, что я на свободе, я прибыл в Люшон.
7
ЛЮШОН, БАНЬЕР-ДЕ-БИГОР
(август 1940 — декабрь 1941)
Люшон был местом, где обычно отдыхали беззаботные туристы. Теперь, однако, город был полон испуганных, оторванных от родины, таких же, как я, людей, которые постоянно размышляли о том, куда бежать дальше.
Находясь в лагере Сен-Сиприен в изоляции от внешнего мира, я не имел представления о действительном размахе происходящих событий. Продвижение немцев по Европе вынуждало миллионы людей оставлять свои дома, срываясь с места на любых машинах, поездах, грузовиках, повозках или просто пешком, и двигаться по дорогам континента в поисках безопасного убежища. Дороги, ведущие на юг Франции, забитые толпами беженцев, мгновенно пустели, когда низко летящие немецкие самолеты поливали их ураганным огнем. Только после капитуляции Франции, когда правительство подписало перемирие с Германией, атаки прекратились. Но куда теперь было прятаться людям, когда никто не стоял на пути у немцев?