«В ходе дальнейшей беседы И. В. Сталин заметил, что пребывать вне войны до 1943 года мы, конечно, не сумеем. Нас втянут поневоле. Поэтому порядок ввода в строй механизированных корпусов будет еще обсуждаться. Необходимо сейчас уделить главное внимание обучению войск. Политбюро считает, говорил И. В. Сталин, что Наркомат обороны усилили, возвратив туда меня, и ждет активной деятельности.
Так закончился этот разговор с И. В. Сталиным. На следующий день я целиком переключился на боевую и учебную подготовку армии. С этого момента и вплоть до войны я виделся с И. В. Сталиным редко.
Считая наиважнейшим из средств обучения практические учения, приближенные к боевым действиям, я наметил план действий в этом направлении и ряд поездок по военным округам. Нарком утвердил их без особых изменений.
Весной 1941 года я был на учениях в Ленинградском военном округе, которым командовал генерал-полковник М. М. Попов. Поездку в ЛВО считаю успешной. Командный состав поставленные задачи решал правильно. Войска готовились хорошо. Затем отправился в Киевский особый военный округ. В конце мая начальник оперативного отдела штаба округа генерал-майор Баграмян доложил мне обстановку. Дело приближалось к войне. Немецкие войска сосредоточивались у нашей границы. Баграмян назвал весьма тревожную цифру, постоянно возраставшую. Прежде чем доложить в Москву, я решил еще раз все перепроверить. Поехал во Львов, побывал в армиях округа. Командармы в один голос говорили то же самое. Тогда я лично провел длительное наблюдение с передовых приграничных постов и убедился, что германские офицеры вели себя чрезвычайно активно.
На правом фланге Киевского особого военного округа строился в то время укрепленный район. Сооружения уже возвели, но еще не было оборудования. Имелись и части, предназначенные для укрепленного района. Взяв на себя инициативу, я сообщил командарму-5 генерал-майору танковых войск М. И. Потапову, что пришлю своего помощника с приказом провести опытное учение по занятию укрепленного района частями армии, с тем, чтобы после учения 5-я армия осталась в укрепленном районе. В других местах оборонительные работы были еще не завершены. Ответственным за строительство укрепрайонов был Б. М. Шапошников, и я решил дополнительно переговорить с ним в Москве».
На этом страница 202 книги Мерецкова кончается.
Теперь посмотрим, как цитирует Мерецкова Суворов-Резун. Вот образчик его тонкого обращения с источником:
«Товарищ Маршал Советского Союза, вам слово: «Я лично провел длительное наблюдение с передовых пограничных постов».
Читая это, наивный читатель подумает, что Мерецков, готовясь к войне, высматривал цели для огня и атак.
Но там, где Суворов-Резун поставил точку, у Мерецкова на самом деле стоит запятая, а дальше идет предложение «и убедился, что германские офицеры вели себя чрезвычайно активно». К границе Мерецков отправился потому, что ему сообщили о концентрации немецких войск на границе. На странице 202 об этом сказано совершенно определенно. Но Суворов-Резун это место пропустил, представив дело так, как будто слова Мерецкова относятся к 1940 году, к его — ну прямо мифической — рекогносцировке границы.
К слову, если предложение обрывают, не ставя отточия, это уже подлог, подтасовка фактов.
Подобное цитирование — с обрывом строки — применяет только Суворов-Резун, и применяет очень часто.
Далее в книге Суворов-Резун цитирует страницу 203 воспоминаний Мерецкова:
«Затем я объехал пограничные части».
Это предложение не оборвано — но весьма хитро вырвано из контекста. У Мерецкова:
«Затем я объехал пограничные части. Все они были начеку, и почти везде я слышал, что на той стороне неблагополучно». Суворов-Резун:
«Мерецков вместе с командующим Юго-Западным фронтом генерал-полковником М. П. Кирпоносом проверяют рекогносцировку на всем участке Киевского особого военного округа».
Читатель взволнован: оказывается, уже в 1940 году был создан Юго-Западный фронт. Так Сталин готовил удар!
Но К. А. Мерецков про «Юго-Западный фронт» ничего не пишет: такого фронта тогда не существовало. Мерецков инспектировал КОВО (ставший позднее Юго-Западным фронтом) в конце мая 1941 года. Инспекция осуществлялась с целью проверить состояние войск перед явно готовившимся немцами нападением. Мерецков писал: «Здесь были допущены ошибки. Почти вся зенитная и противотанковая артиллерия переформировывались одновременно, поэтому противотанковая артиллерийская бригада утратила свою боевую готовность. Чтобы командный состав армии убедился в этом, я провел с ним военную игру. Как я и ожидал, в ходе игры обнаружилось, что «танки» противника могут действовать почти беспрепятственно. На разборе я подчеркнул серьезность допущенного промаха».