— Интересно, — начал он, по подавил свое первоначальное намерение и на ходу переиначил вопрос: — Вангари тоже наденет золото, бриллианты и жемчуга?
Все трое рассмеялись и пошли к выходу. Мваура почувствовал облегчение: ему как будто не о чем волноваться.
— Я бы надела серьги из сушеных кукурузных початков, — ответила Вангари. — Только вот уши в юности не проколола.
— Почему? — спросили Мутури и Мваура.
— Время было не то, чтобы украшать себя цветами да ожерельями. Дороже бриллиантов были тогда свинцовые пули, которыми сражались борцы за свободу Кении! — В голосе Вангари звучала гордость, она знала: в исторических переменах, происшедших у нее на родине, есть и ее заслуга.
Мваура внезапно оборвал смех и снова помрачнел. Сердце учащенно билось; снова его одолевали сомнения: "А что, если ты сам привез сюда свою погибель? Так собака таскает на себе чумную блоху!"
Мутури же любовался Вангари. Ее лицо светилось гордостью и счастьем. "Вангари — наша героиня, — думал рабочий. — И таких, как она, немало. Пожалуй, я расскажу ей, зачем послан сюда, с каким заданием. Она не откажется помочь мне. Впрочем, время пока не пришло, понаблюдаю за ней еще, там видно будет".
Он снова вспомнил гнусных хвастунов из пещеры и едва не застонал от гнева.
— Давайте-ка выбираться отсюда, — поторопил он Вангари и Мвауру. — Скорее из этого притона!
Глава пятая
Вариинга и Гатуирия, выйдя из пещеры, некоторое время постояли на тротуаре. Окружавшие Илморог горы и долины искрились под солнцем. Мир и спокойствие царили вокруг.
— Несмотря на то что в пещере яркое электричество, меня будто целую вечность продержали в кромешном мраке. — Вариинга глубоко вдохнула свежий воздух и добавила певуче: — Да будет солнце над нами! Хвала божьему свету!
— И свету нашей родины! — закончил Гатуирия.
— Уж не тот ли это свет, — спросила Вариинга с легкой иронией, — который сиял в пещере?
— Нет, — ответил Гатуирия, — я про то сияние, что мракобесы из пещеры стараются погасить.
Они неторопливо брели к шоссе. Постепенно у них завязался разговор или, скорее, речитатив, будто они соревновались в искусстве импровизации, воскрешая в памяти строчки, услышанные во сне.
Гатуирия.
Вариинга.
Гатуирия.
Вариинга.
Гатуирия.
Вариинга.
Гатуирия очнулся первым — их дуэт и впрямь напоминал сон.
— А теперь эта земля идет с молотка, — сказал он с горечью, — достается чужеземцам.
Вместо ответа Вариинга затянула песню, которую накануне пели в матату Вангари и Мутури:
— Боюсь, однако, что, когда законный владелец доберется до дома, выяснится, что все его имущество распродано, — сказал Гатуирия. — В самом деле, нас ведь грабят среди бела дня.
— Узурпаторам это так же просто, как рюмку опрокинуть.
— Или же сыграть партию в гольф.
— Или, скажем, сходить в сауну в дорогом отеле.
— Или на танцы в роскошный ночной клуб.
— Или побахвалиться в своих притонах. — Вариинга вздохнула. — Кения, любовь моя, сохрани тебя господь!.. Что это со мной? Мое сердце плачет. Никогда обо всем этом не задумывалась…