Она никогда не задерживалась, не слонялась бесцельно по улицам: из дома — в школу, из школы — домой.
Бегая по привычным тропкам, она воображала себя королевой учености, жила в мире сладких грез, предощущая свой юный расцвет. Горячая кровь стучала в чистом сердце. Ее самой заветной мечтой было успешно закончить среднюю школу и поступить в университет. Хотелось изучать механику, электротехнику, инженерное дело. От одного слова "инженер" сердце ее учащенно билось; она зажмуривалась, стараясь заглянуть в свой завтрашний день. "Странно, — думала она, — почему девушки почти никогда не выбирают такие занимательные профессии, отдавая это интереснейшее поприще целиком на откуп мужчинам?"
— Любая работа нам по плечу, стоит только хорошенько захотеть и поверить в свои силы! — говорила Вариинга подругам, а те только посмеивались над ее несбыточными мечтами. Но в конце концов она их убедила, что сумеет выучиться на инженера — ведь никто в их классе, в том числе и мальчишки, не мог тягаться с ней в математике. Познания Вариинги снискали ей известность в соседних школах.
Порядок жизни Вариинги был размерен и строг и не отличался особым разнообразием: с утра до ночи занятия; по воскресеньям походы в церковь, работа вместе с теткой в поле — муниципальный совет отвел им участки в Баари и Килимани на склонах кратера Мененгаи. И так неделя за неделей. Настойчивость и трудолюбие, с какими Вариинга бралась за любое дело, хорошо знали все жители пятьдесят восьмого квартала.
Однажды в субботу, часа в четыре пополудни, когда она с двоюродными братьями возвращалась с полей, Вариинга впервые в жизни увидела человеческую смерть. Они миновали новый корпус главной муниципальной больницы, пересекли шоссе Накуру — Найроби и уже приближались к пятьдесят восьмому кварталу. На переезде толпились люди — какой-то бедняга попал под поезд. Труп был так обезображен — сплошное кровавое месиво, — что никто не мог его опознать. У Вариинги появилась резь под ложечкой — точно бритвой полоснули, — ее едва не стошнило. Оставив братьев, она стремглав помчалась к дому. Вариинга панически боялась вида крови. Узнав про чью-то смерть или встретив похоронную процессию, лишалась сна, ночи напролет ломала голову над загадкой жизни. Считанные минуты назад человек дышал, думал, и вот что от него осталось! Потрясение было столь велико, что с того дня Вариинга старалась за милю обходить злосчастный переезд.
Такой вот и росла она в Накуру: прямодушной, чистой, живущей по законам добра, которые ей прививали в школе и которые она постигала на собственном опыте.
Когда Жасинта Вариинга перешла в третий класс второй ступени, ее длинные волосы заблестели, грудь стала упругой, как спелые плоды налились щеки.
Муж тетки способствовал тому, что она сбилась с дороги, которой идут простые труженики, и связалась с теми, кто представляет класс мелкой буржуазии, — с теми, кто "носит галстуки".
Дядя ради спасения своей шкуры верой и правдой служил белым. С приходом независимости такие люди стали наследниками англичан, им отошли земли и различные доходные предприятия. Но дяде повезло меньше, чем другим. Мизерное жалованье не позволяло ему подняться по крутым ступеням тщеславия. Денег едва хватало на еду и одежду, на плату за обучение детей и другие домашние нужды. Несмотря на скудные возможности, дядя любил жить "красиво", водил дружбу с теми, кто стоял выше его на общественной лестнице. В его компании было несколько богачей из Ньоро и Нгорики — обладателей тугих кошельков, которые пировали в дорогих отелях и клубах, куда раньше черных не пускали.
Дядя надеялся, что, водя дружбу с богатыми, и сам разбогатеет. Кто усердно ищет клад, тот в конце концов его находит. Поэтому он не противился, когда дружки им помыкали, был у них на посылках, не обижался, если при встрече ему подавали не руку, а один палец. Так еще в доколониальные времена феодальная знать обращалась со своими вассалами.
Он ничем не брезговал, и со временем ему начали перепадать кое-какие объедки. Богач из Нгорики выхлопотал ему участок в Самбуго, помог купить в рассрочку дом.
"Ты мне — я тебе! — гласит поговорка. — Не забывай, что хлебосольный хозяин придет к тебе с ответным визитом". Дядя получал подачки не задаром; добро просто так на дороге не валяется, о нет! Он обещал богачу из Нгорики "нежной цыплятинки", которой предстояло стать Вариинге. "Цыпленка" должны были общипать по перышку, чтобы отдать мякоть беззубому старцу.
Вариинга и не подозревала, что ее фактически продали в рабство. За ней не бегали, ее не домогались, начали издалека, так подступаются к горячему блюду — с краев, поначалу осторожно, а потом приканчивают без остатка.