"Давным-давно в одной деревне поселился беспардонный вор, прямо-таки бич для всех жителей. Промышлял он так ловко, что его никак не удавалось схватить с поличным. В той же деревне жил злой-презлой колдун, все его очень боялись. Его чары были опаснее, чем у знаменитого Камири. Старейшины, собравшись на деревенской площади, попросили колдуна напустить на вора порчу, свести его в могилу. Колдун похвастал, что это ему легче легкого. Он собрал самые сильные снадобья, волшебные тыквы да орехи и отправился на боковую, Утром, проснувшись в обычный час, пошел взглянуть на них. И что же вы думаете — вор их стянул! Колдун, порывшись в запасах, наскреб еще один набор всего необходимого, но вор снова его обчистил. Пришлось колдуну уходить из той деревни. Отсюда и поговорка: вор всех страшнее — из-за него даже колдун бросит свою деревню. Еще говорят, что вор тащит у родной матери. Вот как белый человек — для него тоже нет ничего святого".
"Современные воры и того хуже, — поддержала Мутури Вангари, — они приглашают иностранцев вместе обкрадывать собственных матерей и за это получают объедки с барского стола. А вообще-то, вор не хуже колдуна. Оба стоят друг друга. Вор крадет твою землю, твой дом, твою одежду — разве это не равносильно убийству? А колдун, лишая тебя жизни, не отнимает ли он всего, что тебе принадлежит?
Вот почему я утверждаю: вор — это злой колдуп; колдун — это вор. Еще Гикуйю установил одинаковое наказание колдуну и вору. Их либо сжигали на костре, либо скатывали вниз по склону горы в улье из долбленого бревна".
Доев мясо, мы поднялись. Я поторопил Мутури и Вангари — не хотелось опаздывать к началу второго отделения. И тут у Вангари словно в голове помутилось. Заявила, что назад в пещеру не пойдет, а прямиком направится в полицейский участок Илморога. Зачем? — спрашиваю. А она отвечает: "Уговор есть уговор. Нельзя допустить, чтобы такое количество воров оставалось на свободе!" Значит, говорю, ты вчера насчет полиции не шутила? А Вангари совсем разошлась! Я, мол, добропорядочная гражданка и ради полного искоренения грабежей и краж готова помогать полиции. "Если полиция хватает карманника, стянувшего женскую сумочку на базаре, мелкого воришку, укравшего пять шиллингов, или деревенского курощупа, представляете, что они сделают с этими хищниками, крадущими у всего народа?!" Я, конечно, со своей стороны сделал все, чтобы ее образумить. Не порть людям праздник, говорю, достаточно ли у тебя доказательств? Помни, Вангари, судебное дело легко может обернуться против свидетеля. Но Вангари и слушать меня не хотела: "Если на наших глазах кто-то грабит, а мы отворачиваемся, делаем вид, что ничего не знаем, зажмуриваемся и затыкаем себе рот, то воровству конца не будет!"
Что мне оставалось — пусть поступает как хочет! Дурака не вразумишь! И еще: мудрый человек не спорит с глупцом. Если кому на роду написано погибнуть, его уже не спасти.
Мутури слушал наш разговор молча. И вдруг, к моему удивлению, заявляет: Вангари, дескать, права, он с ней заодно и будет ей помогать. Настоящий лицемер! А как, спрашиваю, ты можешь ей помочь? Пойду, говорит, по всей Нжеруке сзывать рабочих и безработных, поведу их за собой, укажу место сборища грабителей народного добра, которые друг перед другом похваляются тем, кто больше украл. Только жертвы грабежа могут заставить грабителей вернуть им свое имущество.
Я стал уговаривать Мутури не делать глупостей. Мутури, говорю, на вид ты вроде разумный человек. Не давай бабьим прихотям сбить себя с толку. Вспомни, как выкинули из пещеры Ндайю ва Кахурию за то, что он крадет не больше пяти шиллингов враз, чтобы с голоду не помереть. Значит, все, кто там сидит, очень важные грабители, их нельзя беспокоить.
Мутури только головой покачал и говорит: "Не верю я в поговорку, будто молчание спасает жизнь, Вангари права: когда на наших глазах грабят и воруют, мы зажмуриваемся либо смотрим в другую сторону. Стало быть, мы потворствуем грабежу. Нет разницы между тем, кто ворует, и тем, кто на это бесстрастно смотрит, как говорил Гикуйю. Ты вспомнил, как Ндайю ва Кахурию выбросили из пещеры. О чем это говорит? Только о том, что верно и другое высказывание Гикуйю: "Мелкий карманник часто отдувается за крупного грабителя". Не следует забывать, что воришка в лохмотьях крадет из нужды, от голода и жажды. В старые времена Гикуйю никогда не наказывал тех, кто шел на кражу с голодухи. Тогда можно было зайти на чужое поле, срезать сахарный тростник и тут же его съесть или же накопать сладкого картофеля и изжарить. Хозяин не стал бы ругаться. Но современные воры, жнущие там, где не сеяли, зовут иностранцев собирать вместе с ними урожай; все зерно они увозят в заморские хранилища, а хозяину остается умирать от голода; они воруют овец у пастуха, жиреют на краденом мясе. Их наглость превзошла все границы. Пусть труженики остановят их, схватят за руку, пока они все тут, в одпом месте, выставляют напоказ свои животы и чванятся. Мваура, ты говоришь, у нас мало доказательств? Нет. Леность пасечника погубила пчелиный рой. Чем раньше на базар ехать, тем лучше — овощи не успеют пожухнуть.