— Ну, сколько раз я говорила этим из справочного, чтобы не давали никому наш телефон! Опять приходится врать, Иван Алексеевич. Жене ведь не скажешь, что ее мужа дважды доставали с того света, и нет никакой надежды достать его в третий раз!
— Солгать из жалости к человеку я грехом не считаю, — отозвался незримый собеседник. — И не считаю безнадежным нашего пациента. Пока работает сердце, он будет бороться за жизнь, во что бы то ни стало. Настоящий боец! Очень хочется помочь ему вернуться: не каждый день встречаешь такую любовь к жизни… Надеюсь, в третий раз-то мы его вытащим…
…В третьем часу ночи Людмила заснула в кресле, так и не дождавшись звонка из больницы. И приснился ей в эту ночь удивительный сон. Будто перенеслась она в Древний Китай и видит себя со стороны этакой китайской красавицей: лицо как полная луна, щеки — кровь с молоком, глазки — щелочки. Вокруг, насколько хватает глаз, какие-то пагоды, бамбуковые заросли, рисовые поля, но все такое родное и близкое, даже смысл иероглифических надписей понятен без перевода.
Идет Людмила по пыльной проселочной дороге, но, оказывается, не просто так идет, а разыскивает своего мужа. Муж, конечно, тоже китаец, но зовут его почему-то Сергеем. Шагает Людмила босиком под палящим солнцем, прижимая к груди корзину. И постепенно понимает Людмила, что идет по дороге умерших, — но сама живая, — к Желтому подземному источнику, где находится Диюй — судилища ада. Страшно Людмиле, но хочет она спасти мужа, умершего нечаянной смертью. Слышала она от людей, что Яньло-ван — правитель первого судилища — бывает снисходителен к душам людей, погибших в результате несчастного случая, и отпускает бедняг обратно на землю. Надо только упросить владыку, принести щедрый выкуп за умершего.
Людмила сама не заметила, как вошла в просторный зал с низкими сводами, в глубине которого на нефритовом троне восседал гневный старец с лицом цвета прозеленевшей меди. Справа и слева от него размещались «присяжные» — черти и бесы со свиными рылами вместо лиц. Людмиле стало не по себе, она склонилась перед судьей до земли и несмело подвинула вперед корзинку с искупительной жертвой. В ту же секунду Людмила затрепетала, услышав громоподобный голос судьи.
— Удивляюсь, как ты — живая — проникла в Диюй! Я, начальник над судьями Циньгуан-ван, прочел твои мысли и говорю: ты ошиблась, смертная женщина. Судья Яньло-ван отличался мягкосердечием и за это переведен в пятое судилище. Мне же твоя жалкая жертва ни к чему. Возвращайся. Ты проделала этот путь напрасно, ибо твой муж не вернется к тебе.
— О, великий Циньгуан-ван! — взмолилась Людмила. — О средоточие справедливости! Молю тебя об одном: позволь мне пройти по следам мужа, чтобы увидеть, какая уготована ему участь.
— Ну что ж, — с улыбкой, не предвещавшей ничего доброго, сказал главный судья. — Ты можешь пройти отсюда к Зеркалу Зла — Нецзинтай — и далее, в Город Напрасно Умерших — Вансычен, — но помни, что оттуда нет возврата.
Людмила не раздумывала ни секунды. Почтительно поклонившись судье, она вышла из зала на террасу, где стояло огромное овальное зеркало в золотой раме, отражавшее все людские пороки и преступления. Направо с террасы открывался вид на Двор Голода, налево — на Двор Жажды, где толпы грешников, мучимые жаждой и голодом, молили судей о пощаде. Людмила знала, что ее мужа не может быть в этой стонущей и плачущей толпе, и решительно зашагала дальше — к мосту через Реку Нечистот.
Там путь ей преградили огромный лохматый пес и свернувшийся кольцами питон. Людмила остановилась в нерешительности, потому что увидела на мосту трупы загрызенных и задушенных смельчаков, рискнувших пройти по мосту. Большинство же грешников переправлялось на тот берег реки вплавь, словно опарыш копошась в густой зловонной жиже. Людмила вовремя вспомнила о содержимом корзинки. В качестве искупительной жертвы она несла судье жареного цыпленка. Теперь она решила предложить его псу и питону. Людмила разломила аппетитную тушку надвое и бросила по очереди каждому стражу моста. Пес с жадностью набросился на угощение, а питон, не трогаясь с места, прошипел с плотоядной ухмылкой:
— От меня не откупишься, глупая женщина, подойди ближе, чтобы я мог проглотить тебя.
Людмила отпрянула в ужасе, но в это время огромный пес бросился на питона, схватил его зубами за шею позади головы, прижал извивающееся тело к мосту и рявкнул на Людмилу:
— Беги, пока я держу его!
Людмила сама не заметила, как очутилась на другом берегу. Впереди на холме виднелись руины города Вансычен.
Обнесенный некогда неприступной, а теперь местами обвалившейся стеной, заброшенный город стал прибежищем душ самоубийц и умерших внезапной смертью. Повсюду на мостовых валялись окровавленные, обугленные, распухшие от воды, почерневшие от ядов трупы. На стенах домов и на фонарных столбах раскачивались висельники. Все они хрипели, корчились, извивались, издавали нечленораздельные звуки, распространяли зловоние и рассказывали о своей жизни и причинах самоубийства. Срок земного существования этих заблудших еще не закончился, и поэтому они должны были понести наказание за добровольный уход из жизни. Пути к новому рождению в человеческом облике для них уже не было.
Людмила не пугалась живых мертвецов. Она не отскакивала в испуге, когда какой-нибудь полуразложившийся труп протягивал к ней скрюченные пальцы. Ей было жаль этих пропащих, но отвращение было сильнее жалости.
И вдруг она увидела мужа. Бок о бок с каким-то старцем, похожим на мудреца, в сопровождении двух бесов с лошадиными головами, Сергей поднимался по лестнице, ведущей под облака. Ступенями этой лестницы были остро отточенные ножи, висевшие в воздухе без всякой опоры. Людмила окликнула мужа, но он не услышал. Тогда она встала босой ногой на ступеньку. Нож, будто подвешенный на пружинах, подался вниз. Вот и первый порез. Но боли нет, и надо идти. И надо идти скорее, но осторожнее, чтобы не сорваться с головокружительной высоты…
Только на облачной террасе, с которой умерший в последний раз может взглянуть на свой дом, Людмила догнала Сергея, но приблизиться к нему не посмела. Она боялась навредить ему своим непониманием происходящего. Между тем бесы поставили Сергея и старца-мудреца лицом к востоку и показали им родные места.
— Вы можете вернуться туда, — сказали им бесы. — Надо только не ошибиться в выборе пути. Перед вами шесть мостов: золотой, серебряный, нефритовый, каменный и два деревянных. Каждый из них виден вам лишь до середины, и лишь по одному из них можно пройти в мир живых. Угадавшему — жизнь!
— Несомненно одно, — вдруг вымолвил старец. — Мы пойдем по одному из деревянных мостов.
— Верно, — поддержал его Сергей. — И я чувствую, учитель, что идти надо по правому мосту.
— Не торопись. Поспешные суждения часто ошибочны, — предостерег старик.
«Он не видит! — ахнула Людмила. — Он не видит того, что вижу я! Правый мост не достроен и обрывается в бездну. Но как остановить мужа?»
Сергей двинулся к правому мосту, мудрец оставался недвижим, а Людмила кинулась наперерез мужу, раскинув в стороны руки, громко крича и обливаясь слезами. Но Сергей не видел и не слышал ее. Лишь на секунду задержался он на мосту и, полуобернувшись к мудрому спутнику, с улыбкой сказал:
— Учитель, меня как будто что-то удерживает, но я все равно не изменю своего решения. Пусть моя возможная ошибка увеличит ваши шансы на возвращение.
Людмила кричала, пыталась схватить Сергея за руку, за край одежды, но все было тщетно. Сергей прошел сквозь нее, добрался до середины моста и, махнув учителю рукой на прощанье, шагнул в пропасть. Неизмеримо долго звучал в ушах Людмилы отчаянный крик Сергея. Звука падения тела так и не было слышно. Людмила опустилась на колени и зарыдала, спрятав лицо в ладонях. Старик-мудрец покачал головой и двинулся к левому мосту…
Что было дальше, Людмила не видела, да и не могла видеть. На ее глазах муж упал в бездонную пропасть. Он неминуемо должен был разбиться насмерть… Но не разбился.
После долгого падения Сергей с удивлением ощутил себя зависшим в облачной пустоте. Может быть, он никуда и не падал? Оглядевшись по сторонам, Сергей понял, что и в самом деле находится в облаке. Оно было мягкое, нежное и пахло почему-то молоком. А еще Сергей почувствовал, что стал маленьким и беспомощным, как младенец. Какое-то время он лежал в облаке, как в колыбели, привыкая к новым ощущениям, как вдруг увидел над собой ужасное и огромное, закрывшее полнеба, лицо повелителя преисподней Дицзан-вана. Властелин улыбнулся Сергею, как улыбаются детям, ловким движением руки обмакнул кисточку для письма в невидимые чернила и начертал на лбу Сергея иероглиф «цзунь» — «исполнил». После чего вложил ему в ладонь розовую жемчужину, которая сияла так, что облако сделалось золотым. Сергей уже начал догадываться, ЧТО произойдет дальше, но Дицзан-ван пояснил: