Боб: Когда я это делаю, я в порядке.
Зак: Я в порядке! И я не чувствую вины… даже за сексуальные фантазии!
Вся группа аплодирует, многие подбегают и обнимают его. В течение нескольких следующих минут участники поздравляют Зака. Он улыбается и смеется.
Прощаясь, Зак записывает адреса и обещает поддерживать связь с его новыми знакомыми. Он одновременно и смеется, и плачет, и говорит, что никогда не был так счастлив. Он соглашается по возвращении домой продолжить выполнение «антиманиакального» контракта со своим терапевтом.
На следующей неделе нам позвонил терапевт Зака и с большим энтузиазмом рассказал, сколь многого тот добился. Зак продолжал посещать терапевта несколько месяцев. Когда он узнал, что его наниматель собирается его уволить, несмотря на все изменения, он нашел себе похожую работу. У него родился сын, о чем он и сообщил нам по телефону.
Через два года Зак с женой приехали к нам на марафон. Только в субботу утром мы узнали его и то лишь потому, что он стал рассказывать о своих прошлых симптомах. Он был уверен в себе, любил свою семью и работу и приехал на марафон, мы думаем, прежде всего, чтобы продемонстрировать свои успехи. Они с женой поработали над какими-то мелкими проблемами, и на этот раз Зак позволил себе излить накопившийся гнев на родителей. В конце марафона он почувствовал себя достаточно сильным, чтобы защитить и себя, и сына от их патологии. Его жена, рассказывая участникам о его прошлом опыте, сказала: «Я была так напугана, я думала, что они дали ему какое-то специальное новое лекарство, потому что он приехал домой таким счастливым и расслабленным. Я думала, его действие скоро кончится… но нет. Он стал абсолютно новым человеком».
В течение последующих трех лет мы изредка получали от Зака и его жены письма и звонки. Судя по последнему письму, у них все в порядке.
При лечении навязчивого невроза мы следуем правилам:
1) Первый контракт с клиентом — прекратить совершать маниакальные поступки, каким бы трудным это ни казалось. Не заключив этого контракта, терапевт и клиент тем самым соглашаются с магическим представлением, что клиент «не может» управлять своим поведением и, следовательно, «не может» вылечится. Это похоже на согласие лечить клептомана, продолжающего тем временем воровать.
2) Так как клиент может стать очень обеспокоенным, когда прекращает вести себя маниакально, мы предлагаем по крайней мере однодневный курс, но предпочитаем, чтобы клиент лечился на семинаре. Если клиент не может позволить себе интенсивное лечение, мы отправляем клиента в государственное агентство для прохождения части лечения, обязательно удостоверясь, что все тамошние терапевты следуют нашим правилам. Такие дополнительные сеансы могут преследовать специфические цели, например, научиться давать и принимать поглаживания.
3) Мы предлагаем быстрое лечение, а не длительное. Терапевты и клиенты должны четко представлять себе срок лечения, чтобы не быть ненароком вовлеченными в «пожизненную» терапию.
4) Мы предлагаем групповую терапию, потому что клиенты, страдающие неврозом навязчивости — это одиночки, которым очень помогает поддержка и ободрение группы. И как одиночкам им нужны друзья.
5) Если клиент использует религию для поддержки не здоровья, а патологии, мы привлекаем к лечению добровольцев-священников. Если такая помощь недоступна, мы концентрируемся на семейных предписаниях, что и сделала Мэри, сказав: «Ваши родители и бабушка, вероятно, очень боялись и боятся секса».
6) С самого начала мы подчеркиваем самостоятельность человека. Человек сам выбирает себе поведение, мысли, чувства. Поэтому-то он и может выбрать новые пути. Как только Зак понял, что он сам себя делает беспокойным, он стал менее беспокойным.
7) Все клиенты с неврозом навязчивости, которых мы знаем, ненавидят себя. Терапевт и группа должны любить их, чтобы они научились любить себя.
8) Маниакальные поступки совершаются приспособившимся Ребенком, чтобы магическими ритуалами защититься от несчастья. Как только терапевт слышит от клиента об этого рода магии, он начинает ее разоблачать. Тем не менее, магическая система в целом не должна анализироваться, пока клиент ведет себя маниакально. Отбрасывая даже одно из суеверий, как это сделал Зак, отделив грязь от «грязи», клиент уже на пути к здоровью. Терапевту также не обязательно знать все подводные мысли и чувства, от которых клиент оберегает себя. Гнев Зака на родителей, этот исключительно важный аспект его патологии, был скрыт еще в течении двух лет после окончания терапии. Мы на стаиваем на том, чтобы терапевты скорее стремились работать быст ро, нежели тщательно. Клиент, страдающий неврозом навязчивости, не выздоровеет, если его будет лечить невротик-терапевт.
9) «Помечтайте на тему секса»— хорошее начало лечению.
11. ФОБИИ: ОДНАЖДЫ В СРЕДУ
Во время каждого четырехнедельного семинара мы выбираем специальное время для лечения клиентов с фобиями. В эту среду мы выписываем на доске имена участников и названия их страхов, а затем начинаем.
Мэри: Я хочу начать с японских мышек. Звучит забавно. Хорошо, Айко?
Айко: Мне не кажется, что они забавные. Я готова начать.
Мэри: Будет забавно. Прежде всего, я знакома с американскими мышами и с мексиканскими. Но с японскими встречаться не доводилось. Как они выглядят?
Мэри устанавливает сцену для комедии, так как мы обнаружили, что клиенты легче десенсибилизируют себя, играя и веселясь, чем при более классических, требующих релаксации и покоя, методах десенсибилизации. Мэри просит описать мышку, чтобы у них с Айко была перед глазами одинаковая картинка.
Айко: Она около десяти сантиметров длиной, а хвост тоже десять сантиметров. Она такая уродливая. Коричневая, шерстистая, с черными глазами-бусинами.
Мэри: Симпатяга. Есть ли в ней что-нибудь на самом деле вредное или опасное?
Айко: Да, она — разносчик микробов.
Боб: Как ваши пальцы и пальцы вашей соседки… и рты…
Айко: (Смеясь). Она еще в пищу залезает.
Мэри: Ладно. Всем надо есть. Итак… представьте, что у меня в руке японская мышка с красивым золотым ошейничком. Мышка коричневая, десять сантиметров в длину плюс хвостик той же длины… глазки-бусинки.
Айко: Она может выскочить? (Очевидно, что Айко уже переместилась в сцену.)
Мэри: Ни за что! Ошейник очень прочный и пристегнут к полуметровой золотой цепочке. На конце цепочки — булавка. Я собираюсь пристегнуть булавку к ковру, и мышка сможет отбегать только на длину цепочки. Где мне приколоть булавку… как далеко от вас?
Айко: Туда. (Показывает на место в четырех с половиной метрах от ее стула.)
Мэри: Хорошо. Видите ее там? Она бегает по своему кругу. Скажите, что вы чувствуете?
Айко: От нее у меня мурашки по коже.
Мэри: Скажите, а почему вы думаете, что она несет ответственность за ваши мурашки?
Айко: (Смеется). Она всюду запрыгивает без предупреждения.
Мэри: Хорошо, вы видите, как она всюду запрыгивает, будучи приколотой к ковру. Не хотите ли сказать ей, что, когда вы ее видите, вы себя пугаете, покрываете себя мурашками?
Айко: Да. Я пугаю себя.
Мэри: Чувствуете, что это именно так?
Айко: Да-а.
Мэри: Скажите ей что-нибудь еще.
Айко: Я помню, когда я так напугалась. Это было, когда мой отец лежал в больнице. Я оставалась с ним, ухаживала и однажды, доставая чистую смену белья… переодеть его… увидела мертвую мышку там, в одежде. (Вся дрожит).
Мэри: О-о, вы Напугали себя мертвой мышкой?
Айко: Да. Мне кажется, что он позвал всех мертвых мышей в Токио, чтобы отомстить… я вижу мышей повсюду и очень боюсь живых.
Мэри: Хотите сначала поработать с мертвыми или живыми?
Айко: С живыми.
Мэри: Тогда скажите, что вы чувствуете сейчас.
Айко: Я в порядке. Она не обращает на меня внимания.
Мэри: А чего вы боитесь?
Айко: Что мой страх вырвется наружу и привлечет ее внимание. У меня такое чувство, что если животное замечает твой страх, оно нападает.