С точки зрения Гельмута Якобсона пирамидальная форма навершия обелиска также представляет камень бенбен. Оно называется бенбенет (benbenet). Когда правитель ритуально приветствовал бога восходящего солнца от подножия обелиска, первые лучи солнца падали на его вершину, которая в те дни была позолочена.[106] В этот момент была видимой ba, душа Бога. Бенбенет, однако, также означает вершину пирамиды, которая по форме сходна с вершиной обелиска.[107] В момент своего воскресения умерший человек, который стал ba, лицезрит в этой точке бога солнца. Позднее такие камни также стали входить в похоронное снаряжение обычных людей.
Как указывает Якобсон, камень бенбен в Египте является прямой параллелью «философскому камню» западной алхимии. Философский камень также символизирует бессмертную душу-проводника и некоторую разновидность воскресшего тела мёртвого. Пирамида в нашем сне образует удивительную параллель с этим, так как сновидец с очевидностью не знал ничего о тех египетских ассоциациях, которые мы описали. Тем не менее, приснившаяся ему пирамида была чем-то божественным; её излучающая свет вершина была даже манифестацией Бога, и в её ничего не стоящем материальном облачении даже можно увидеть руку Бога.
Возможно, также стоит мимоходом отметить, что пирамиды проявляют странные физические свойства, которые ещё надо объяснить.[108] Эксперименты с моделью пирамиды Хеопса, сделанной из картона, показали, что помещённые внутрь трупы не разлагаются; затупившиеся лезвия, положенные внутрь, приобретают свою прежнюю остроту. Должно быть, это связано с геометрией внутреннего пространства, но ничего более точно не известно. В любом случае для нашего обсуждения это не существенно. Для нас важно только психологическое значение пирамиды во сне как символа Самости.
Возможно теперь, в ходе нашего обсуждения, стало несколько более ясно, что Юнг подразумевал под Самостью. Это не эго, а более объемлющая и вечная внутренняя личность, на которую намекает этот символ. Юнг также определял её как сознательно-бессознательную целостность личности. Хотя Самость уже есть у каждого человека как основной элемент, она на практике реализуется только через понимание снов или через активное воображение.[109] В процессе реализации она «воплощается», если можно так сказать, в смертной жизни эго. Если бы я обладала даром к музыке, как Бетховен, но никогда бы не узнала этого или не использовала его, это всё равно как если бы его не существовало. Только сознательное эго способно к реализации психических содержаний. Даже что-то настолько великое, даже божественное, наподобие Самости, может быть реализовано только через эго. Это и есть самореализация с юнгианской точки зрения.
Теперь давайте вернёмся к началу первой части сна, к прямоугольной площади в городе. Как можно прочитать в работах Мирчи Элиаде, такая площадь в городе является символом центра мира, местом, где небеса и земля, вечное и временное, встречаются вместе.[110] Таким образом, эта площадь действительно является символом Самости, но в значении материнского теменоса, или защитного пространства. А рассказчик снов со светлыми волосами — это аспект Самости, который стремится стать сознательным, также как и мифические герои являются носителями нового видения мира.
Теперь становится легче объяснить, почему Юнг всегда требовал от аналитиков, чтобы они постоянно прикладывали усилия к продвижению по пути их собственной индивидуации. Поступая таким образом, они берут своих анализандов с собой в путешествие без попытки повлиять на них напрямую (что было бы злоупотреблением властью). В ранних письмах Юнг даже доходил до того, что говорил, что врачу следует анализировать только патологический аспект психики пациента.[111] Причина этого в том, что интеллектуальное понимание является деструктивным. Понимание (comprehendere по-латински), кроме того, означает «овладение», «схватывание» и, таким образом, соответствует применению власти. Когда на кону стоят жизнь и судьба пациента, должно с непередаваемым уважением относиться к его уникальной мистерии. Как говорил Юнг: «Мы должны понимать божественное в нас, но не в другом, так как он способен сам улавливать и понимать его в себе». Наш сновидец, как мы помним, был очень встревожен по поводу своей встречи с пациентами. Его сон возвращает его к работе над самим собой.
108
S. Ostrander and L. Schroeder,
111
C. G. Jung, letter to Hans Schmid, 6 November 1915, in