Отчего же “автор” не “рассказчик”, почему нет между ними дефиса?
“Апология 2”, помещенная в “Челобитные”, дает практически неопровержимое понятие об авторе. Виртуозная защита христианства от “неоязыческих” обвинений, апеллирующая к широчайшему кругу даже не собственно богословских, но исторических фактов, рисует автора совершенно отличным от задиристого голосителя за нищих и убогих своей земли.
В одиннадцатистраничном культорологическом эссе Емелин буквально на мгновение показывает миру свое истинное лицо – философа, для которого многое тайное открыто и давным-давно ясно. Лицо не мудрствующего, но мудреца, спокойно слушающего безумный визг и лай изломанных историей самосознаний.
Предполагать, что это лицо неистинно, – все равно что очернять невинного.
Емелин – невинен.
Нет на нем греха очернительства. Потому что черно в нашей жизни практически все. Мы теперь сами себе сталины, запертые на ближних дачах ночными страхами бесконечных предательств, говорящие с ночью на ее невозможном, нечеловеческом языке.
Емелин говорит то, что исходит из уст изуродованного революциями, войнами, перестройками, приватизациями и модернизациями народа. Даже когда жалеет, то не себя, а весь клан простых людей без депутатского или какого-либо иного иммунитета. Неблатных, с которых и начинается современная русская святость.
Славная книга! Горькая, светлая.
Тысяча экземпляров
.
Всеволод Емелин. «Спам: Стихи».
М., «Ракета», 2007.
Таких поэтов ненавидят. А Емелин смело идет под пулями противников, находящихся хоть и по разные стороны баррикад, но любящих друг друга больше, чем его одного. Посудите сами:
У нас все мастера анапестов и хореев
Являются членами поэтических школ, хороших и разных.
Одни принадлежат к школе старых евреев,
Другие — к школе молодых пидарасов.
«Стихи о современной русской поэзии» (из одноименного цикла).
Этим четверостишием начинается его новая книга «Спам». А теперь скажите: ну за что его любить?! Емелин чудовищно неполиткорректен — да!* И это тогда, когда политкорректность — религия нашего времени! А кто из настоящих поэтов бывал корректен? Разве что ЧК, которая поэтов сажала и расстреливала. Ей, ЧеКе, хватало политкорректности стрелять без разбора всех подряд. Смерть как высшая справедливость уравняла всех в правах.
Емелин — поэт народный, поэт для народа. Будь у него какой-нибудь приличный широковещательный рупор — он собирал бы стадионы. Впрочем, его и так неплохо знают, и свои горячие поклонники у него тоже есть. Емелин высмеивает все авторитеты — от политических до поэтических. Среди объектов его насмешек все — от президента до нобелевского лауреата Бродского:
Нынче ветрено и пью я тост за тостом
Скоро лето, понаедут сюда бабы
Мне не надо больше сильным быть и рослым
Я могу теперь быть маленьким и слабым —
пишет он в «Письме крымского друга (Тоже, видимо, из Марциала)».
Жизнь играет с нами шахматную партию
Все поделено на два неравных поля
Жить в эпоху суверенной демократии
Лучше в княжестве соседнем, возле моря.
……………………………………………..
Мрачный лодочник, допившийся до дрожи,
Пеленгас в ведре стучит хвостом о донце,
Тень деревьев все отчетливей и строже.
За скалу садящееся солнце.
На столе — опустошенная бутылка.
В небесах плывут созвездья Зодиака.
На рассохшейся скамейке Дмитрий Быков —
Охуительный роман про Пастернака.
Что это, как не Бродский, низведенный до уровня толпы? Нервные барышни могут зажать свои прелестные ушки, но мне кажется, что и они все же будут подслушивать, не до конца прерывая доступ букв в ушные отверстия, и подхихикивать.
Всеволод Емелин — последний солдат империи. Империи, которой больше нет.
Я один из этих непонятных
Русских — всем мешающих людей…
«Зонг» Емелина про народного мстителя Мэкки — стихотворение вообще антологическое. Его вполне можно развить в цикл или поэму, как заметил один из критиков на проекте «Критический минимум».
…А у Мэкки только ножик
Из подшипниковой стали.
От досужих глаз в сторонке,
В полутьме, в сыром подвале,
Выгнанные с оборонки
Мастера тот нож ковали.