Этот обзор аргументов г. Струве приводит нас к тому выводу, что положение его, будто перенаселение в земледельческой России объясняется несоответствием размножения со средствами существования, решительно ничем не доказано. Свои аргументы он заключает таким образом:
«и вот – перед нами картина натурально-хозяйственного перенаселения, осложнённого товарно-хозяйственными моментами и другими важными чертами, унаследованными от социального строя крепостной эпохи» (200).
Конечно, про всякий экономический факт, происходящий в стране, которая переживает переход от «натурального» хозяйства к «товарному», можно сказать, что это – явление «натурально-хозяйственное, осложнённое товарно-хозяйственными моментами». Можно и наоборот сказать: «товарно-хозяйственное явление, осложнённое натурально-хозяйственными моментами» – но всё это не в состоянии дать не только «картины», но даже и малейшего представления о том, как именно создаётся перенаселение на почве данных общественно-экономических отношений. Окончательный вывод автора против г. Н. -она и его теории капиталистического перенаселения в России гласит: «наши крестьяне производят недостаточно пищи» (237).
Земледельческое производство крестьян до сих пор даёт продукты, идущие помещикам, получающим чрез посредство государства выкупные платежи, – оно служит постоянным объектом операций торгового и ростовщического капитала, отбирающего громадные доли продукта у преобладающей массы крестьянства, – наконец, среди самого «крестьянства» это производство распределено так сложно, что общий и средний плюс (аренда) оказывается для массы минусом, и всю эту сеть общественных отношений г. Струве разрубает как гордиев узел[320] абстрактным и голословнейшим решением: «недостаточно производство». Нет, эта теория не выдерживает никакой критики: она только загромождает то, что подлежит исследованию, – производственные отношения в земледельческом хозяйстве крестьян. Мальтузианская формула изображает дело так, как будто перед нами tabula rasa, а не крепостнические и буржуазные отношения, переплетающиеся в современной организации русского крестьянского хозяйства.
Разумеется, мы никак не можем удовлетвориться одной критикой взглядов г. Струве. Мы должны ещё задаться вопросом: в чём основания его ошибки? и кто из противников (г. Н. -он и г. Струве) прав в своих объяснениях перенаселения?
Г. Н. -он основывает своё объяснение перенаселения на факте «освобождения» массы рабочих вследствие капитализации промыслов. При этом он приводит только данные о росте крупной фабрично-заводской промышленности и оставляет без внимания параллельный факт роста кустарных промыслов, выражающий углубление общественного разделения труда[321]. Он переносит своё объяснение на земледелие, даже и не пытаясь обрисовать точно его общественно-экономическую организацию и степень её развития.
Г. Струве указывает в ответ на это, что «капиталистическое перенаселение в смысле Маркса тесно связано с прогрессом техники» (183), и так как он, вместе с г. -оном, находит, что «техника» крестьянского «хозяйства почти не прогрессировала» (200), – то он и отказывается признать перенаселение в земледельческой России капиталистическим и ищет других объяснений.
Указание г. Струве в ответ г. Н. -ону правильно. Капиталистическое перенаселение создаётся тем, что капитал овладевает производством и, уменьшая число необходимых (для производства данного количества продуктов) рабочих, создаёт излишнее население. Маркс говорит о капиталистическом перенаселении в земледелии следующее:
«Как скоро капиталистическое производство овладевает сельским хозяйством, или, по мере того как оно овладевает им, спрос на сельских рабочих абсолютно уменьшается вместе с накоплением функционирующего в этой области капитала, причём выталкивание рабочих не сопровождается, как в промышленности неземледельческой, большим привлечением их. Поэтому часть сельского населения постоянно готова перейти в городское или мануфактурное население[322]. (Мануфактура – здесь в смысле всякой неземледельческой промышленности.) Этот источник относительного перенаселения течёт, таким образом, постоянно. Но его постоянное течение предполагает уже в деревне постоянное скрытое перенаселение, размер которого становится виден только тогда, когда отводные каналы открываются необыкновенно широко. В силу этого сельский рабочий вынужден ограничиваться минимумом заработной платы и постоянно стоит одной ногой в болоте пауперизма» («Das Kapital», 2. Aufl., s. 668)[323].
320
321
Известен факт роста наших кустарных промыслов и появления массы новых после реформы. Известно также теоретическое объяснение этого факта наряду с капитализацией других промыслов, данное Марксом при объяснении «создания внутреннего рынка для промышленного капитала» [«Das Kapital», 2. Aufl., s. 776 u. ff. («Капитал», 2-е изд., стр. 776 и сл. Ред.)][405].
322
Между прочим. Наблюдение этого факта и подало, вероятно, повод Ланге сочинять поправку к теории Маркса, которую он недостаточно понял. Вместо того, чтобы, анализируя этот факт, взять исходным пунктом данный (капиталистический) способ общественного производства и следить за его проявлением в земледелии, он вздумал сочинять из головы разные особенности «народных нравов».