Янжул сообщает об этих двух днях похода следующее: «Кн. Барятинский 17 февраля двинулся в глубь Чечни, на Мискирь-Юрт. В состав отряда вошли два орудия батарейной № 4 батареи под командой поручика гр. [H. H.] Толстого... До аулов Цацын и Эманы отряд следовал почти беспрепятственно и взял эти селения лишь при ничтожном сопротивлении. Но далее начался целый ряд настойчивых и ожесточенных преследований со стороны горцев, особенно при переправе через Хулхулау... Вечером колонна прибыла в Маюртуп. Отсюда оставалось около 10 верст прямого пути до укр. Куринского, но в виду упорного сопротивления горцев, кн. Барятинский послал приказание полковнику Бакланову выступить к нему навстречу через р. Гонсаул к аулу Гурдали, чтобы тем отвлечь силы Шамиля и дать возможность отряду пройти в Куринское без большой потери. Полковник Бакланов вышел из укрепления в 3 часа утра 18 февраля с 5-ю ротами пехоты и с своим Донским № 17 полком, при двух легких орудиях батарейной № 4-й батареи, бывших в ведении поручика Макалинского, и со взводом мортир. Колонна эта... пройдя Кочкалыковский хребет... на рассвете спустилась в долину Мичика и, быстро перейдя через эту реку, почти без боя заняла аул Гурдали, покинутый разбежавшимися жителями. Остановив здесь свои войска и расположив их к бою, полковник Бакланов приказал... сделать несколько сигнальных выстрелов, чтобы известить кн. Барятинского о своем приходе. Вскоре послышалась ответная пальба со стороны Маюртупа, а вслед за тем обе колонны соединились и, при беспрерывной перестрелке, последовали к Гонсаулу. Потом они приблизились к реке Мичику, где сосредоточилось до 6 тысяч горцев, с 4 орудиями, под личным предводительством Шамиля, который не замедлил тотчас же атаковать отряд. Но несмотря на все усилия неприятеля остановить наше движение, колонна полковника Бакланова, составив арриергард, усиленный до 12 орудий, и отстреливаясь картечью, с успехом отражала все атаки и тем дала возможность вполне свободно пройти главным силам в укрепление Куринское». (Янжул, т. II, стр. 103—104.)
К этим боям относится и памятный эпизод, при котором Толстой едва не лишился жизни, и о котором он писал Г. А. Русанову 18 февраля 1906 г.: «Сегодня 53 года, как неприятельское ядро ударило в колесо той пушки, которую я наводил. Если бы дуло пушки, из которой вылетело ядро, на 1/1000 линии было отклонено в ту или другую сторону, я был бы убит, и меня бы не было. Какой вздор, я бы был, но в недоступной мне теперь форме». («Вестник Европы», 1915, № 4, стр. 18.)
Об этом походе см. п. № 62, о нем же упоминается в дошедшем до нас черновике неотправленного письма кн. А. И. Барятинскому № 77.
5 Пасха в 1852 г. была 30 марта.
6 Вторая дочь гр. Марии Николаевны Толстой, ныне здравствующая Елизавета Валериановна, родилась 23 января 1852 г. В 1871 г. она вышла замуж за кн. Леонида Дмитриевича Оболенского (1844—1888). Е. В. Оболенской написаны воспоминания, отрывки из которых напечатаны в ж. «Октябрь» 1928, № 9—10.
7 Бабка Толстого по отцу гр. Пелагея Николаевна Толстая, рожд. кж. Горчакова. О ней см. прим. 3 к прошению № 2. Лето 1838 г. Толстые прожили с Т. А. Ергольской в Ясной поляне.
8 Это письмо не сохранилось.
9 В дневнике Толстого под 20 марта 1852 г. записано: «Начало марта говел».
*59. Гр. С. Н. Толстому.
1852 г. Марта 28. Станица Старогладковская.
28 Марта 1852.
Старогладовская.
Любезный Сережа!
Надняхъ получилъ твое... какъ бы сказать: не то чтобы непріятное, но слишкомъ полное совѣтовъ и пропитанное запахомъ Тулы — письмо,1 а я ни того, ни другаго терпѣть не могу. —
Лучше бы ты мнѣ писалъ побольше о себѣ, о своемъ житьѣ-бытьѣ, о Митѣ, который, кажется, не намѣренъ мнѣ отвѣчать,2 и прислалъ бы свой портретъ. Впрочемъ, ежели уже ты непремѣнно хочешь мнѣ давать благія наставленія, то зато ты долженъ потрудиться привести некоторые изъ этихъ совѣтовъ къ исполненію.