Еще скажу вам вот что: положим, шел человек без дороги, мучаясь, целиком, и потом нашел дорогу и пошел к ней сам и указал ее другим людям. Неужели люди, увидав дорогу и вместе с тем заметив, что человек, указавший им ее, идет еще целиком, подумают, что человек усомнился в преимуществе дороги перед бездорожьем, и даже сами усомнятся в том, что по дороге лучше итти, чем без нее? Всё, что могут подумать люди, увидав, что выведший их на дорогу человек не идет еще по ней, это то, что есть какие-то невидные им причины, мешающие ему выйти на дорогу (овраг, ручей), сами же они никак не усомнятся. И потому, если вы осуждаете меня просто как человека, вы делаете неправильно, судя по моему положению (и даже не по положению, а по суждению другого человека, превратно описывающего это положение), то поступаете неправильно, как мы все поступаем, судя о других людях. Если же вы судите обо мне, как вы говорите, как о вашем руководителе к истинному благу, то еще более неправильно, предполагая, что человек, познавший благо, может бросить его и вернуться опять к злу, от которого он только что спасся. Мы всё забываем, что учение Христа не есть учение вроде Моисеева, Магометова и всех человеческих учений, учение о правилах, которые надо исполнять. Учение Христа есть Евангелие, т. е. учение о благе. Кто жаждет, иди и пей. И потому в этом учении нельзя никому ничего предписывать, никого ни в чем укорять, никого судить. Иди и пей, кто жаждет, т. е. бери то благо, которое нам открыл дух истины. Как же предписывать пить или быть блаженным? Нельзя и укорять человека за то, что он не пьет, или не блажен, нельзя и судить за это. Одно, что можно, что и делали и всегда будут делать христиане, это чувствовать себя блаженным и желать сообщить этот ключ к блаженству другим людям. Вопрос, который вы затронули, занимал меня давно, и я часто встречал недоразумение в этом смысле и потому рад был случаю высказаться.
Если вас огорчило то, что на ваш вопрос: заехать ли ко мне? я ответил: лучше нет,2 то мне очень жаль. Ответил же я так, как я отвечаю всем без различия людям, которые спрашивают меня: можно ли приехать. Жизни мне осталось мало, а дела представляется много. Но когда приезжают прямо, не спрашивая, то я бываю рад всем людям, особенно близким по духу и которым кажется, что я могу быть полезен.
Печатается по машинописной копии из AЧ. Небольшой отрывок с искажениями под заглавием «Иди и пей» напечатан в «Спелых колосьях», 1, стр. 17—18. Почти полностью с многочисленными искажениями и с заглавием «Не судите» опубликовано в «Спелых колосьях», 2, стр. 97—100. Дата «6 февраля 1890 г.», имеющаяся на копии, не подтверждается записями в Дневнике Толстого. Судя по Дневнику, письмо было написано 2 февраля (см. т. 51, стр. 16).
Ефим Николаевич Воробьев (1852—1914) — в 1890 г. был начальником станции Деконской, Донецкой ж. д. См. т. 64, стр. 316.
Ответ на письмо Воробьева от 29 января 1890 г., в которое была вложена газетная вырезка (она не сохранилась) о бывшем в доме Толстых зимой 1889/90 г. костюмированном вечере, на котором присутствовал Толстой и в котором он, по словам Воробьева, «принимал участие.... может быть, во фраке и в галстуке». Воробьев, считая, что такой поступок Толстого является «отступлением от его проповеди», просил опровергнуть это сообщение, чтобы не дать повод к обвинению Толстого в фарисействе. См. письмо № 19.
Об упоминаемом вечере см. Н. В. Давыдов, «Из прошлого», М. 1913, стр. 266—267.
1 См. письмо Толстого к Е. Н. Воробьеву от начала октября 1889 г., т. 64, стр. 315—316. Ответ Воробьева неизвестен.
2 О своем желании приехать к Толстому Воробьев сообщал в письме с почтовым штемпелем: «Донецкая, 16 ноября 1889».
* 13. Р. Лёвенфельду (R. Löwenfeld). Неотправленное.
1890 г. Февраля 6. Я. П.
Милостивый Государь,