1900 г. Апреля 12. Москва.
Благодарю васъ, дорогой Анатолій Федоровичу за присылку интересныхъ дѣлъ. Возвращаю ихъ съ В. А. Маклаковымъ,1 котораго вы знаете и котораго рекомендую вамъ, какъ очень даровитаго и хорошаго молодаго человѣка. Очень сожалѣю о томъ, что ваша рѣчь вызвала неосновательныя возраженія.2 То, чтò вы сказали, было очень естественно и целесообразно. Надо выучиться не обращать на это вниманіе, чтò вы знаете лучше меня.
Очень радъ буду увидать васъ и обо всемъ побесѣдовать.
Неудача по дѣлу Ерасова меня очень огорчила, а ему будетъ очень тяжела.3
Онъ прекрасный человѣкъ. Такое же дѣло Зиновьева кассировано, и вновь судъ обвинилъ.5 Будемъ толкать, авось и отверзется.
Любящій васъ
Л. Толстой.
12 Апрѣля
1900.
Печатается по автографу, хранящемуся в ИЛ. Впервые опубликовано адресатом в его «Воспоминаниях о Льве Николаевиче Толстом» — «Нива. Ежемесячные литературные и популярно-научные приложения» 1908, 9, стлб. 70.
1 Василий Алексеевич Маклаков (p. 1869 г.) — московский адвокат, общественный деятель. См. письма 1898 г., т. 71.
2 Речь А. Ф. Кони о судьбах русского языка, произнесенная 9 марта 1900 г. на первом соединенном заседании Отделения русского языка и словесности и Разряда изящной словесности Академии наук, учрежденного в ознаменование 100-летия со дня рождения А. С. Пушкина. «В начале XVIII века в сильный и цельный по своему источнику русский язык, особливо в язык официальный, вторглось множество иностранных слов, замутивших его чистоту и придавших ему новый, странный и несимпатичный характер изломанности и деланности [...] Затем настоящий русский язык постепенно отвоевывает свои попранные права и, благодаря усилиям Карамзина и в особенности Пушкина, истинного и непревзойденного создателя литературного языка, становится на надлежащую высоту. Однако, со второй половины XIX столетия спокойно обрабатываемая книга сначала постепенно, но неуклонно, а затем с увеличивающеюся быстротою замещается лихорадочно составляемою газетою, и читатель в большинстве предпочитает слушать не результат продуманной мысли автора сочинения, а услышать поскорее вести, удовлетворяющие его злободневному любопытству. А эти вести часто не церемонятся с русским языком, в который вторгается множество слов и оборотов, совершенно чуждых ему и его законам [...] Да будет же дозволено высказать пожелание, чтобы новое сочетание академических сил, следуя заветам великого поэта, сослужило всеми зависящими от него способами службу русскому обществу, укрепляя в нем правильный взгляд на призвание писателя, содействуя увеличению простора русской мысли и став на стражу драгоценных прав русского языка» («Правительственный вестник» 1900, № 58 от 14 марта). В «Новом времени» 1900, № 8638 от 15 марта напечатаны возражения «нашему Златоусту»: «Несомненно, газетное дело требует спешности и не терпит медлительности. Главным образом это относится к событиям дня, к хронике общественной жизни, относится к таким отделам, по которым никто российскую литературу не изучал и изучать не будет. Но и в этом сборном материале слухов и вестей работает уже человеческая мысль, отметая сор и внося стройный порядок в тот отдел повседневного бытия, который без газетного упорядочения погрязал в клоаке сплетен [...] Для наилучшего проникновения в массу читателей газетная статья должна быть составлена безусловно ясно. Это же требование исключает возможность пользования или, по крайней мере, злоупотребления иностранными словами. А вот в «сочинениях авторов спокойно обрабатываемых книг» обыкновенно целые дебри иноземных выражений [...] Значение и русского языка, и Карамзина, и Пушкина, и самая речь А. Ф. Кони проникли и проникнут в огромное большинство читающего населения путем тех же лихорадочных газет, путем ежедневной печати [...] Итак, «да будет же» отдана справедливость газете и газетным сотрудникам» (В. С. К[ривенко?], «Так ли?»).
3 См. письмо № 263.
4 См. письмо № 216.
* 272. А. В. Красову.
1900 г. Апреля 12? Москва.
Прошу извинить, что не могу за недосугомъ исполнить вашего желанія.
Левъ Толстой.
Печатается по автографу, хранящемуся в ИЛ. «Открытое письмо для ответа». Датируется по почтовому штемпелю: «Москва, 12 апреля 1900». Публикуется впервые.
Александр Васильевич Красов, священник Калашниковской борисоглебской церкви (Петербург), во время своего заграничного путешествия в 1899 г. получил от сотрудника русского посольства в Париже, Прокопия Васильевича Григорьева, рукопись его романа «Чьи дети?» для опубликования в одном из русских журналов. Роман к печати принят не был, и Красов решил переслать его для отзыва Толстому. 9 апреля 1900 г., в пасхальное утро, он писал: «Глубокочтимый Лев Николаевич! Христос воскресе! Обращаюсь к Вам с нижеследующей просьбою. Не побрезгуйте! Некто Григорьев, писатель, обремененный семейством, живущий в Париже, поручил мне напечатать в каком-нибудь журнале его роман «Чьи дети?» — дельный, правдивый роман. Дабы исполнить поручение г. Григорьева, я обращался к гг. Шеллеру и Сементковскому. Первый, признавая достойным внимания роман, отказал в печати его, в виду несостоятельности издателя «Живописного обозрения», а последний, не указывая причины, уклонился от напечатания романа в «Ниве». Не будете ли так добры, глубокопочитаемый Лев Николаевич, прочитать названный роман «Чьи дети?» и, буде найдете заслуживающим Вашего внимания, то рекомендовать оный для напечатания в журнале московском или с.-петербургском, по Вашему усмотрению. Не откажите Вашею высокою милостию бедному писателю г. Григорьеву. В ожидании от Вас ответа, имею честь быть покорным слугою и молитвенником священник Александр Красов».