Зная, что все это дѣлается Вашимъ именемъ (а Вы не можете не знать этого; если же не знаете, то поручите изслѣдовать это правдивому человѣку, и онъ подтвердить Вамъ мои слова), и зная то, что Вы можете прекратить это, Вы не найдете душевнаго спокойствія, пока не прекратите этого.
Ваши совѣтчики, тѣ самые люди, которые устроили эти гоненія и руководятъ ими, скажутъ Вамъ, что уничтожить этого нельзя, что я утопистъ, анархистъ, безбожникъ, и меня не надо слушать. Но Вы не вѣрьте имъ. То, чтò я говорю, я говорю не съ своей точки зрѣнія, а становлюсь на точку зрѣнія разумнаго и просвѣщеннаго правительства. А съ этой точки зрѣнія уже давнымъ давно доказано, что всякія религiозныя гоненія, кромѣ того, что роняютъ престижъ правительства, лишаютъ правителей любви народа, не только не достигаютъ той цѣли, для которой учреждаются, но производятъ обратное дѣйствіе.
И потому уже давнымъ давно пора: во-первыхъ, пересмотрѣть и уничтожить существующіе теперь законы о гоненіяхъ за вѣру; во-вторыхъ, прекратить всѣ преслѣдованія за отступленія отъ принятаго государствомъ исповѣданія; въ-третьихъ, освободить всѣхъ на основаніи прежнихъ законовъ заключенныхъ и изгнанныхъ за преступленiе противъ вѣры, и въ-четвертыхъ, не казнить, какъ преступленіе, несогласіе религіозной совѣсти съ требованіями государства, а стараться примирить это противорѣчіе, какъ оно примиряется на судѣ, при отказѣ отъ присяги, обѣщаніемъ говорить правду, или какъ оно примирялось съ менонитами, при отказѣ ихъ отъ военной службы, замѣной ея обязательными невоенными работами.
Сдѣлавъ это, Вы не только снимете съ себя тяжелую, лежащую на Васъ отвѣтственность, но почувствуете радость сознанія совершеннаго добраго дѣла.
Помоги Вамъ Богъ сдѣлать то, что Ему угодно.
Любящій Васъ Левъ Толстой.
7 Декабря 1900.
Первая редакция.
1900 г. Декабря 4—5, Москва.
Ваше императорское величество
государь Николай Александровичъ,
Вы, навѣрное, не знаете и одной тысячной тѣхъ ужасныхъ, безчеловѣчныхъ, безбожныхъ дѣлъ, которыя творятся вашимъ именемъ. А если чтò и знаете, то оно представляется вамъ въ такомъ превратномъ [видѣ],2 что в[ы]3 не видите всей4 безчеловѣчности и часто глупой, скорѣе, вредной, чѣмъ полезной тому дѣлу, к[оторое] защищается, жестокости, съ к[оторой] они творятся. Изъ всѣхъ этихъ преступныхъ дѣлъ самыя гадкія и возмущающія душу всякаго честнаго человѣка, это дѣла, творимыя отвратительнымъ, безсердечнымъ, безсовѣстнымъ5 совѣтчикомъ вашимъ по религіознымъ дѣламъ, злодѣемъ, имя к[отораго], какъ образцоваго злодѣя, перейдетъ въ исторію — Побѣдоносцевымъ.6
Тысячи и тысячи лучшихъ, высоконравственныхъ, чистыхъ, религіозно убѣжденныхъ людей, тѣхъ, кот[орые] составляютъ силу народа, уже погибли въ нуждѣ и изгнаніи и теперь гибнутъ только зa то, что они лучшіе люди среди народа. А сколько женъ, дѣтей этихъ людей мучалось, голодало и умерло и теперь умираетъ въ нуждѣ и разлукѣ медленной смертью. Цвѣтъ населенія не только Кавказа, но Россіи — Духоборы, несмотря на всѣ лишенія, страданія — ихъ вымерло болѣе 20% — бросило свое отечество, съ презрѣніемъ и ужасомъ вспоминая все то, чтò оно пережило въ немъ. 5000 человѣкъ молоканъ Карскихъ, столько же Эриванскихъ,7 тоже лучшихъ изъ русскихъ людей, просьбу о выселеніи к[оторыхъ] я переслалъ вамъ, молокане ташкентские,8 христіане харьковскіе, кіевскіе, — десятки тысячъ людей только однаго желаютъ: покинуть свое отечество, страну дикаго изувѣрства, гоненій, насилій, и, отряхнувъ прахъ отъ ногъ своихъ, уйти туда, гдѣ людямъ не мѣшаютъ исповѣдовать Бога такъ, какъ они понимаютъ Его.