* 170. Фросту.
1906 г. Марта 15...20. Я. П.
Долго не отвечал на ваше письмо, п[отому] ч[то] трудно ответить. То, что гораздо бы лучше бы было, чтобы женщины врачи лечили женщин, совершенно верно. Справедливо и то, что бывает, что врачи смотрят нечистыми глазами на своих пациенток.
Но справедливо и то, что жена может быть так уверена в муже, что может смотреть спокойно на его врачебную практику у женщин. И так как земская должность врача для вас необходима, то жене вашей надо постараться откинуть ревнивые мысли, если есть уверенность в муже.
Лев Толстой.
Печатается по копировальной книге № 7, лл. 22—23. Датируется по местоположению в копировальной книге.
Фрост — в 1906—1908 гг. был земским врачом с. Мариинского Одесского округа.
Ответ на письмо Фроста от 20? февраля 1906 г.
* 171. И. И. Горбунову.
1906 г. Марта 20. Я. П.
Ваше письмо одно из тех немногих, на кот[орые] я считаю своим долгом и радостью отвечать, п[отому] ч[то] чувствую в них серьезность и искренность. На вопрос ваш вы бы могли найти мой ответ во многих моих писаниях и в особенности в той книжечке, которую посылаю вам.1 Но мне хочется прямо ответить вам, п[отому] ч[то] в вашем письме есть очень характерные черты, указывающие на источник того недовольства своим положением и почти отчаяния (состояния, общего очень многим), в к[отором] вы находитесь. Вы пишете: «Я не вижу в последствиях нашего совершенствования ничего неизмеримо высокого и святого, за осуществление чего на земле следовало бы принести в жертву жизнь всех людей». Да кто вам сказал, что вы можете видеть, понимать цель существования всего? Напротив, вам ясно сказано всем вашим существом, что вы бесконечная малая часть чего-то бесконечно большого и что поэтому вы ни в каком случае не можете знать цели существования всего и вас самих. То, что всё вам представляется во времени и пространстве (откуда и понятие о бесконечности), ясно показывает вам недостаточность ваших познавательных способностей. Познать цель существован[ия] мира и вас ясно, что вы не можете, но зато вы ясно можете понять, что самое понятие цели есть понятие человеческое, понятие слабости, ограниченности. И потому желание знать цель существования есть очевидное заблуждение и заблуждение гордости, несмирения, непонимания своего положения. Стремления к чему-то неизмеримому, высокому, сильному, прекрасному и самодовлеющему, о к[отором] вы пишете, не могут получить никакого удовлетворения и представляют из себя самое зловредное заблуждение гордости, если люди ищут своего удовлетворения во внешнем. Люди получают полное удовлетворение только тогда, когда они, смирившись, признав себя орудием высшей воли для достижения непостижимой им цели (если уже держаться человеческого понятия цели), стремятся исполнить эту волю в своем внутреннем духовном мире, всё более и более сливаясь в своей деятельности с этой высшей волей. — В этом — в освобождении себя от заблуждения гордости и сознании себя рабом божиим не только успокоение, но и неперестающее, постоянно растущее благо.
Если у вас есть изданная мною книга Круг чтения, то прочтите в ней как раз нынешний день 20 марта. Там ответ на ваш вопрос.
Очень рад буду, если мои ответы удовлетворят вас и дадут вам то спокойствие, твердость и радость жизни, к[отор]ые предназначены человеку, если он не ищет того, что ему несвойственно.
Лев Толстой.
20 марта 1906.
Иван Иванович Горбунов — в 1906 г. служил в санитарном отделении Воронежской земской управы.
Ответ на письмо Горбунова от 17 марта 1906 г.
1 Л. Н. Толстой, «Для чего мы живем? Мысли о смысле жизни». Собрал В. Г. Чертков, изд. «Посредник», М. 1906.
* 172. А. С. Марову.
1906 г. Марта 22. Я. П.
Афанасий Степанович,
На такие клеветы, как та, которая напечатана в присланной вами вырезке,1 я никогда не отвечаю. На всякое чиханье не наздравствуешься. А разных клевет обо мне пишут очень много. Вам же я отвечаю, п[отому] ч[то] вижу по вашему письму, что вас смущает мысль о том, что человек, который пишет и говорит о грехе землевладения так хорошо, в сущности не верит этому, так как поступает иначе, и потому, противно моему привычному молчанию, отвечу вам. Отношение мое не только к земельной, но ко всякой собственности такое, что всякий христианин не должен ничего считать своим и потому не должен насилием защищать свою собственность, даже когда эта собственность есть произведение его труда, а тем более не должен считать своею и защищать насилием землю, на которую все люди имеют одинаковые права. Придя к такому убеждению уже лет 25 тому назад, я так, насколько было силы, и относился ко всякой собственности. Для того же, чтобы избавиться от земельной собственности, которая числилась за мною, я решил поступить так, как будто бы я умер. Не стану говорить о том, почему я поступил так, а не отдал землю крестьянам (каким?). Дело в том, что уже около 20 лет тому назад мои наследники взяли каждый то, что ему по закону причиталось, у меня же не осталось ничего, и я никакой собственностью с тех пор, кроме как своим платьем, не владею и не распоряжаюсь.