Съезд в это время кончил обсуждение устава, причем Мартов и К 0еще раз (и даже не раз, а несколько раз) победилибольшинство искряков при благородном содействии Бунда + «Рабочего Дела»— напр., по вопросу о кооптации в центры (вопрос этот решен был съездом в духе Мартова).
Несмотря на эту порчу устава, весь устав в целом был принят всеми искряками и всем съездом. Но после общего устава перешли к уставу Бунда, и съезд отверг подавляющимбольшинством голосов предложение Бунда (признать Бунд единственнымпредставителем еврейского пролетариата в партии). Кажется, один Бунд стал здесь почти против всего съезда. Тогда бундисты
16 В. И. ЛЕНИН
ушли со съезда, заявив о выходе из партии.У мартовцев убыло пять их верных союзников! Затем и рабочедельцы ушли, когда «Заграничная лига русской революционной социал-демократии» 15была признана единственнойпартийной организацией за границей. У мартовцев убыло еще 2 их верных союзника! Получилось всего на съезде 44 (51—7) решающих голоса, и из них большинствопоследовательных искряков (24); коалиция же мартовцев с южнорабоченцами и с «болотом» вместе давала лишь 20 голосов.
Зигзаговой линии искровцев предстояло подчиниться, — как подчинялись, без единого слова, искровцы твердой линии, когда их били разбил Мартов коалицией с Бундом. Но мартовцы зарвались уже до того, что вместо подчинения пошли на скандал и на раскол.
Скандалом было возбуждение вопроса об утверждении старой редакции, ибо достаточно заявления хоть одного редактора, чтобы съезд обязан был рассмотретьвесь целиком вопрос о составе ЦО, не ограничиваясь простым утверждением. Шагом к расколу был отказот выбора ЦО и Τ TTC
Сначала о выборе редакции. В Tagesordnung'e стояло, как уже было указано выше, по п. 24: выборцентральных учреждений партии. А в моемкомментарии к Tagesordnung 16(комментарий этот был известен всем искрякам задолго до съездаи всем членамсъезда) стояло на полях: выбор 3-х лиц в Ц Ои 3-х в ЦК. Следовательно не подлежит никакому сомнению, что из недр редакции вышло требование выбирать тройку и никемиз редакции опротестовано оно не было. Даже Мартов и другой лидер мартовцев защищали эти «две тройки» перед целым рядом делегатовеще до съезда.
Я лично, за несколько недель до съезда, заявил Староверу и Мартову, что потребую на съезде выбораредакции; я согласился на выбор 2-х троек, причем имелось в виду, что редакционная тройка либокооптирует 7 (а то и больше) лиц, либоостанется одна (последняя возможность была специально оговорена мною). Старовер прямо даже сказал, что тройка значит: Плеха-
РАССКАЗ ОII СЪЕЗДЕ РСДРП 17
нов + Мартов + Ленин, и я согласилсяс ним, — до такой степени для всех и всегда было ясно, что только такие лица в руководители и могут быть выбраны. Надо было озлиться, обидеться и потерять голову после борьбы на съезде, чтобы приняться задним числом нападать на целесообразность и дееспособность тройки. Старая шестерка до того была недееспособна, что она ни разу за три годане собралась в полном составе — это невероятно, но это факт. Ни одиниз 45 номеров «Искры» не был составлен (в ре-дакционно-техническом смысле слова) кем-либо кроме Мартова или Ленина. И ни разуне возбуждался крупныйтеоретический вопрос никем кроме Плеханова. Аксельрод не работал вовсе (ноль статей в «Заре» 17и 3—4 во всех 45-ти №№ «Искры»). Засулич и Старовер ограничивались сотрудничеством и советом, никогдане делая чисто редакторской работы. Кого следует выбрать в политические руководители,в ц е н m ρ ,— это было ясно как день для всякого члена съезда, после месячных его работ.
Перенесение на съезд вопроса об утверждении старой редакции было нелепым провоцированием на скандал.
Нелепым, — ибо оно было бесцельно. Если бы даже утвердили шестерку, — один член редакции (я, например) потребовал бы переборки коллегии, разбора внутренних ее отношений, и съезд обязан был бы начать дело сначала.
Провоцированием на скандал, — ибо неутверждениедолжно было быть понято как обида,— тогда как выбор заново ровнехонько ничего обидного в себе не включал. Выбирают ЦК, — пусть выберут и ЦО. Нет речи об утверждении OK, — пусть не будет речи и об утверждении старой редакции.
Но понятно, что, потребовавутверждения, мартовцы вызвалиэтим протест на съезде, протест был воспринят как обида,оскорбление, вышибание,отстранение... и началось сочинение всех ужастей, которыми питается теперь фантазия досужих сплетников!
Редакция ушла со съезда на время обсуждения вопроса о выборе или утверждении. После отчаянно-
18 В. И. ЛЕНИН
страстных дебатов съезд решил: старая редакция не утверждается .
Только после этого решения бывшиечлены редакции вошли в залу. Мартов встает тогда и отказывается от выбора за себяи за своих коллег, говоря всякие страшные и жалкие слова об «осадном положении в партии» (для невыбранных министров?), об «исключительных законах против отдельных лиц и групп» (вроде лиц, от имени «Искры» подносящих ей Рязанова и говорящих в комиссии одно, на съезде другое?).
Я отвечал ему, указывая невероятное смешение политических понятий,приводящее к протесту против выбора, против переборки съездом коллегий должностных лиц партии .
Выборы дали: Плеханов, Мартов, Ленин. Мартов опять отказался.Кольцов (имевший 3 голоса) тоже отказался. Съезд принял тогда резолюцию, поручающую двум членам редакции ЦО кооптировать себе 3-го, когда они найдут подходящее лицо.
После этого выбраны три члена Τ TTC и только один из них назван съездусчетчиком записок, — а также выбран (тайно, записками) пятый член Совета партии .
Мартовцы и все «болото» за ними не подавали записоки подали об этом письменное заявление в бюро.
Это был явный шаг к расколу, к сорванию съезда,к непризнанию партии. Но когда один южнорабочеыец прямо и заявил, что сомневается(sic!) в законности решений съезда, то Мартов устыдился и опроверг его, заявив публично, что в законности решений не сомневается.
К сожалению, этим хорошим и лояльным словам Мартова не соответствовали его (и мартовцев) дела и поступки...
Съезд сдал затем в «протокольную комиссию» вопрос об опубликовании протоколов и принял 11 резолюций тактических:
Один мартовец держал такуюречь при этом, что один делегат закричал после нее секретарю: вместо точки поставь в протоколе слезу ! Защищали старую редакцию особенно горячо наиболее «болотные» люди.