Вчера в театре, почти возле нас в креслах (мы сидели в бенуаре) сидел Юргенс4 и Анеточка,5 и Левочке они очень нравятся, говорит: «вот милые люди», они приходили к нам в ложу, потом Левочка пошел к ней, сидел и говорил про хозяйство, про детей, про тебя; она, кажется, беременна, и Левочка хочет со мной ехать к ней. Дома у нас всё так же скучно для Левочки, и желаю, чтобы он как можно скорее уехал в Ясную, а мне будет вдвое скучнее без него, и пристройка опустеет, и некому будет всё на ночь на столике готовить, как скучно будет. Вот пришел сейчас Левочка и написал тебе. Прощай, милая, до вечера, у меня болят зубы, и я не в ударе писать. Целую всех. Приписка Л. Н. мне под диктовку.
Соня милая моя, совсѣмъ я безъ тебя растроился, ни спокойствія, ни рѣшительности, ни дѣятельности никакихъ, а всё оттого, что безъ тебя я теряю «équilibre»,6 всё равно, какъ всё время на одной ногѣ стоишь.
Печатается по подлиннику, хранящемуся в ГТМ (архив Т. А. Кузминской). Публикуется впервые. Датируется на основании слов письма: «Вчера ..... и Левочка поехали в Малый театр, он видел «Шутники» во второй раз». «Шутники» шли 3 декабря. Публикуемый текст является письмом Т. А. Берс к С. А. Толстой с припиской нескольких фраз от лица Толстого под диктовку рукой Т. А. Берс. Печатаем письмо с начала, кончая припиской Толстого до слов Т. А. Берс: «Я пишу от себя».
1 Вероятно, от 30 ноября.
2 Грановитая палата — находится в Московском Кремле. Построена при Иоанне III. Несколько раз горела. В 1880 г. реставрирована, служила помещением для царского трона и подношений от иностранных государей.
3 Комедия Островского. Спектакль 3 декабря 1864 г. в Малом театре состоял из следующих пьес: 1) «Маленькое облачко или что поссорило, то и помирило» Скриба, 2) «Шутники», 3) «Жена за столом, а муж под полом», с французского. «Шутники» шли в общем в том же составе исполнителей, что и при первом посещении Толстого. (См. прим. к письму 22.)
4 Эдуард Иванович Юргенс, гоф-медик (1832—1885), муж А. К. Зенгер.
5 Анна Карловна Юргенс (р. в 1843 г.), дочь содержателя аптеки в Москве. «Подруга С. А.» (н. п. С. А.).
6 [равновесие,]
31.
1864 г. Декабря 4. Москва.
Милая моя Соня, сейчасъ былъ я у Аксакова,1 который, помнишь, стоилъ тебѣ столькихъ слезъ и мнѣ такого раскаянія.2 Какъ я помню это чувство, когда я подъѣзжалъ къ дому, и ты выскочила мнѣ навстрѣчу. То мнѣ только и радостно здѣсь, что напоминаетъ тебя. И сейчасъ опять же Аксаковъ такъ живо напомнилъ мнѣ то прекрасное время, когда ты въ Покровскомъ сидѣла съ Ниломъ Поповымъ3 на приступочкѣ, и я, притворяясь, что мнѣ ничего, изо всѣхъ силъ ревновалъ тебя, и любилъ, только совсѣмъ иначе, чѣмъ теперь. Я вчера въ театрѣ толковалъ это вашей милой Анеточкѣ,4 когда она выходила изъ нашей ложи, я ей сказалъ: какъ видно, что вамъ хорошо, — и она въ корридорѣ, несмотря на капельдинеровъ, на постороннихъ, съ азартомъ обернулась ко мнѣ и сказала: какъ славно! Премилое существо; я ей внушалъ, чтобъ она не боялась, что ея счастье пройдетъ, и что они будутъ меньше любить другъ друга; что все больше и больше любишь, только иначе; этимъ-то и премудро устроено; а любить все одинакимъ образомъ, надоѣло бы.
Такъ Аксаковъ напомнилъ мнѣ, пріѣхалъ за свѣдѣніями объ Австріи,5 сказалъ мнѣ, что лучше всего обратиться къ Нилу Попову, который только оттуда пріѣхалъ. Я непремѣнно постараюсь увидать его.
Два дня сряду получаю письма отъ тебя6 и потому спокоенъ и веселъ. Какая ты умница, что ходишь гулять, и съ милымъ Зефиротомъ Лизой,7 вѣдь какъ, кажется, теперь я былъ бы счастливъ съ тобою; a пріѣдешь, пожалуй будемъ ссориться изъ-за какого-нибудь горошку. Но теперь вѣрно не будемъ.
Объ рукѣ долженъ тебѣ сообщить не радостныя извѣстія. Поповъ и Гакъ вчера нарочно съѣхались вмѣстѣ, сняли перевязку, и хотя и увѣряютъ, что кость подвинулась немного, кажется, что отъ операціи собственно пользы очень мало. Они предлагали еще разъ попробовать, опять повторяя, что изъ 100 шансовъ есть одинъ. И я, было, находился въ нерѣшительности, но вздумалъ посовѣтоваться съ Иноземцовымъ и Нечаевымъ,8 сыномъ знаменитого костоправа, про котораго мнѣ говорили. Нынче утромъ былъ у Иноземцева. Онъ сначала мнѣ сказалъ, что вывиха нѣтъ никакого, а что у меня внутренняя болѣзнь, которую онъ открылъ, посмотрѣвъ въ увеличительное стекло на мой языкъ; потомъ сказалъ, чтобъ я носилъ хирургическую повязку, а потомъ сказалъ, чтобъ еще разъ попробовать править. Онъ совсѣмъ сумашедшій. Вернувшись домой, засталъ Вендриха; этотъ сказалъ, чтобъ отнюдь не носить повязки. Вотъ и разсуждай. Въ 2 часа пріѣхалъ Нечаевъ и сказалъ, что править рѣшительно невозможно, a посовѣтовалъ распариванье въ банѣ, мази и легкая повязка подъ мышку, увѣряя, что этимъ способомъ можетъ почти исправиться; вообще обѣщалъ, что буду почти владѣть рукой; такъ какъ его средства всѣ безвредныя, то я на нихъ остановился и сейчасъ иду въ ванну. Я самъ надѣюсь, что буду еще въ силахъ тебя носить на правой рукѣ и дать тукманку правой рукой тому, кто тебя обидитъ.