Беатрис перегнулась через стол и погладила девочку по руке. От прикосновения холодных прозрачных пальцев по коже Мэй побежали иголочки. Привидение хотело ее приободрить, но глаза были полны невыразимой печали — неизбывная грусть Беатрис Хитклиф Лонгфелло прокрадывалась даже в ее улыбки.
— Я знаю, Мэй. Но где бы я ни читала про Хозяйку, везде говорится, что она совсем не безобидна. Вот, посмотри. — Беатрис полистала одну из раскрытых книг, лежавших на столе, и ткнула пальчиком в абзац.
Местоположение:ледяные пустыни Дальнего Севера.
Знаменита:равно как невероятно милосердными, так и невероятно немилосердными деяниями; необычайно искусна в шитье; удерживает нарушителей своих границ в вечном плену; связана с духами света.
Голографическое фото:отсутствует. Ни один из посланных голографов не вернулся назад.
Как добраться: см. с. 195»
Мэй открыла указанную страницу: список расположенных в черте Призрачного города приютов для умалишенных.
«Знаменита равно как невероятно милосердными, так и невероятно немилосердными деяниями…»Девочке показалось, что она уже слышала это о ком-то другом, но вот о ком? Имя так и вертелось на языке, но Мэй никак не могла его припомнить.
Беатрис закрыла книгу и оперлась подбородком на скрещенные руки. Она уже перечитала все книги в поезде (а некоторые даже дважды), надеясь отыскать хоть какой-то намек на то, как найти маму, которую она не видела с тех пор, как умерла от тифа в 1901 году. Тогда Беатрис было одиннадцать лет. Ее мать умерла несколькими днями раньше.
Мэй заметила, что под глазами подруги появились темные круги, а ее призрачный свет как будто потускнел.
— Похоже, выбирать не приходится, — сказала Мэй. — Я уже все перепробовала, чтобы не встречаться с Хозяйкой, а мы все равно направляемся прямиком к ней. Вряд ли это совпадение.
В это время они как раз проезжали мимо щита с рекламой «самой тухлой в мире сосиски», но Мэй его даже не заметила, размышляя о долгой дороге, которая привела ее сюда, и о безуспешных попытках вернуться домой без помощи Хозяйки.
— Нет выбора! Не совпадение! Ха! Да мы сами сесть в этот поезд. — Капитан отрицательно помахал длинными руками. — А что за кочка? — Он посмотрел в окно. — Нет кочка! Где она?
Тыквер глубоко вздохнул:
— Кочка — это иносказание.
В одном из брошенных чемоданов призрак откопал тогу и подпоясал ее шнуром от шторы. Разговаривая, он картинно помахивал кисточкой и краешком глаза с превосходством посматривал на Пессимиста.
— Не настоящая кочка. Это значит…
Бамс!!!
— Миэээй!
Пессимист с шипением отлетел к окну и ударился о стекло, но умудрился приземлиться на все четыре лапы. Тыквер перелетел через стол; откуда-то сверху на него посыпались книжечки меню. Беатрис и Мэй повалились на пол, а Фабио впечатался в стену.
Шшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшш!
Поезд встал.
В вагоне повисла тишина, от которой кровь стыла в жилах.
Буккарт!..
Тыквер всхлипнул и кинулся под стол. Пессимист встал между Мэй и задней дверью вагона. Все приготовились встретить того, кто в нее войдет.
Глава вторая
Кливилград № 135
Друзья забились в угол вагона и ждали. Прошло несколько минут. Наконец Мэй, пригнувшись, дотянулась до савана, лежавшего рядом на сиденье. Едва девочка накинула мантию и завязала вокруг шеи тесемки, как одеяние тут же исчезло, а ее тело — черный купальник, шортики и все остальное — стало призрачно-прозрачным, как у привидения. Мэй по-прежнему оставалась чуточку разноцветной и не парила в воздухе, но, по крайней мере, теперь она не выделялась среди остальных.
— Мяу, — шепнул Пессимист и, точно солдат под обстрелом, скользнул к окну, умирая от любопытства.
— Киса, нет! — Мэй подползла и схватила его за шкирку.
Котов — и вообще всех животных — давным-давно выгнали из страны Навсегда: очень уж их боялись черные псы Буккарта. Живых людей здесь тоже не жаловали. Саван помогал Мэй спрятаться, но ведь у Пессимиста его не было.
— Тише, — строго шепнула она.
Кот неохотно лег и насторожился, как тигр в засаде. Мэй осторожно выглянула.
Снаружи, за высокой каменной стеной, поднимались кривые крыши.
— Это город, — прошептала девочка. Она прижалась носом к стеклу и посмотрела по сторонам. — Тут нет никого.
Ее друзья тоже подошли к окну. Запрыгнув на стул, Пессимист оперся лапками о стекло.
Слева в стене виднелась каменная арка с вывеской, которая сообщала, что перед ними Вечноград.
ГОРОД ЗАКРЫТ НА РЕКОНСТРУКЦИЮ!
СКОРО НА ЭТОМ МЕСТЕ: КЛИВИЛГРАД № 135.
СТРОЯТСЯ: ТОРГОВЫЙ ЦЕНТР «ПОПОЛЗЕНЬ», КОФЕЙНЯ «ГОРЕЛЫЕ ПЛЮШКИ», КИНОТЕАТР «ОТПАД-ВИДЕО».
— Поползень? — переспросила Мэй шепотом.
— Это для безногих привидений. Там все полки на уровне пола, — объяснила Беатрис. — Очень популярный магазин.
Фабио проплыл между столами и вскоре вернулся со своим чучелом. Не успели друзья и глазом моргнуть, как он открыл окно и выбросил куклу. Та, неуклюже взмахнув руками, шлепнулась возле вагона.
Все озадаченно посмотрели на капитана.
— Это чтобы смотреть, придет ли кто-то за мной, — пояснил он.
Однако за чучелом так никто и не явился.
— Выйдем? — предложила Мэй.
— Мя, — уверенно подтвердил Пессимист.
Беатрис попятилась:
— Даже не знаю. Может, подождем, когда поезд тронется? В «Звездном обозрении» я читала об одной женщине, привидении из Скрюченных Корчей. Ее похитила банда гремлинов, пока она ждала поезда на станции.
— Гремлинов не существует, — поучительно заметил Тыквер, приглаживая клок соломенных волос на огромной бесформенной голове, и на всякий случай беспокойно стрельнул глазами по сторонам.
Они подождали еще. И еще. Поезд не двигался.
Наконец все направились к выходу. Тыквер летел в хвосте, замыкая шествие.
Вечноград оказался маленьким городишкой, чьи извилистые улочки взбегали вверх по крутому склону холма. Вдоль обочин вкривь и вкось стояли живописные, но жутковатые домики. Деревянные балконы клонились вниз, нависая над мостовой. На цепях, точно осенние листья, покачивались вывески: салун «Забей яка», магазинчик Джейка «Сухое для утопленников», «Склеп-салон загробных косметических услуг». По дорогам скакали призрачные, светящиеся шары перекати-поля.
Если бы Мэй захотелось представить, как выглядит самый заурядный призрачный городок, лучшего примера она бы и не нашла. И все-таки с Вечноградом что-то было не так.
Дома опустели. На улице не попадалось ни души. Все двери были распахнуты настежь, словно хозяева покинули жилища в ужасной спешке. Повсюду валялись брошенные вещи: ковбойские шляпы, кандалы, газеты, книги, игрушки. Шагах в двадцати друг от друга лежали два пистолета, будто их приготовили для дуэли. На центральной площади неприкаянно качались на ветру несколько веревочных петель, словно из них только что вытащили висельников.
А вдобавок над городом, словно вымокший грязный носок, висела тень. Тяжелая и холодная. В стране Навсегда повсюду сиял зеленоватый свет, от которого мурашки бежали по коже, но Вечноград совершенно погас. Мэй вспомнила, что видела из поезда грозовые тучи.
Друзья пошли дальше. На площади, прямо напротив мэрии, возвышался огромный транспарант. На нем переливались багровым светом буквы: «ПОМНИ, БО КЛИВИЛ ВСЕ ВИДИТ». Под надписью пылали красные глаза. Тыквер, нервно грызя ногти, оглядел заброшенные дома.
Мэй медленно подошла к щиту и хотела его потрогать. Она еще не коснулась букв, как в пальцах закололо. Девочка отдернула руку.
Мало кто из духов видел Бо Кливила, но, судя по рассказам, Буккарт по сравнению с ним был примерным мальчиком. Год от года Кливил набирал силу. Он скупил (или обманом присвоил) самые лучшие дома и земли, собрал целое полчище гоблинов и гулей, которые утаскивали невинных духов в его крепость на северо-востоке, и возвел в морских глубинах логово под названием Южное местечко. Это по его приказу Буккарт отлавливал живых людей, которые скрывались в стране Навсегда, и превращал их в ничто с помощью ужасных воронок на пальцах.