После этого обсуждали совсем непонятный случай. В первые дни боевых действий в танковом батальоне погиб солдат. Снайпер всадил ему пулю прямо в голову. С телом убитого
провели все положенные процедуры. Провели официальное опознание, составили акт и отправили в Ростов. Там тоже было проведено опознание; приезжал замполит роты и составлен ещё один акт опознания. Тело солдата было отправлено на родину. Здесь цинковый ящик вскрыли: естественно родные осмотрели труп и никаких вопросов у них, тоже не возникло.
Танкиста похоронили, помянули через девять дней, а ещё через несколько дней приходит им телеграмма: – «Мама, папа, у меня всё нормально, ранен. Нахожусь в госпитале в городе Санкт-Петербурге». И адрес госпиталя. Родители собираются, мчатся в Санкт-Петербург и действительно, в госпитале находят своего сына, раненого в ногу. Вопрос – кто был опознан, и кого похоронили? Это непонятно до сих пор.
Нехорошо получилось и со смертью старшего лейтенанта Сороговец, который погиб при взятии берега. Вскрылись не совсем нормальные обстоятельства и подробности. Когда сообщение о смерти офицера пришло в дивизию, то по какой-то причине жене разведчика сразу же не сообщили, но известие это уже распространилось по военному городку. И вот едет жена Сороговца в троллейбусе по городу, думает о чём-то своём, улыбается. А в это время её видит женщина с 32 городка, подходит и говорит: - Сидишь здесь, улыбаешься, а вот твой муж убит.
После такого заявления женщина мчится к жене Петрова, которая, кстати, знает о смерти офицера, но на вопрос женщины ответила – мол, ничего не знаю. Справедливо рассудив: кто я такая, чтобы об этом сообщать близким погибшего. Я только жена командира. Жена Сороговца ринулась к близкому другу мужа, тоже офицеру. Так, мол, и так. Друг её успокоил и пошёл в штаб дивизии разбираться. Вернулся через пару часов и весело заявил, что всё это ерунда, и я только что по телефону разговаривал с её мужем. Женщина успокоилась, но непонятно почему он соврал. А на следующий день к ней приходят со штаба дивизии и официально объявляют о смерти мужа. Женщина посмеялась и рассказала о том, что вчера друг её мужа разговаривал с ним по телефону и сообщение о его смерти это ошибка.
- «Разберитесь у себя, там, в штабе, прежде чем идти с таким жестоким известием», - с этими словами она выпроводила их из квартиры. Нашли друга мужа и жёстко с ним разобрались, а после этого вновь пришли к ней. Сказать, что с ней произошла истерика, значит, ничего не сказать, но получилось совсем хреново.
Посмеялся полк и над первой партией контрактников, которая прибыла на пополнение. Ещё раньше нам предлагали подобрать контрактёров с 137 Чебаркульской бригады, которая приехала с Урала и через некоторое время её стали расформировывать, укомплектовывая офицерами и личным составом другие части. Съездил и я, посмотрел на них и отказался от всех. Мне такие контрактники не нужны. Где их собрали военкоматы, на каких помойках и вокзалах – непонятно? А тут прилетело пополнение с Екатеринбурга, сразу с самолёта их под вечер привезли в расположение полка. Несмотря на то, что их несколько часов везли из Моздока, добрая половина их была до сих пор пьяна и вообще не воспринимала, где они находятся. Предвидя такой случай, командир полка приказал приготовить для ночлега здание бывшей фермы, застелив полы большим количеством соломы. Туда же солдаты РМО перевезли убитую,
голую снайпершу и закопали в солому. Пьяную толпу контрактников загнали в ферму и положили спать, а утром пошли смотреть. Снайперша как раз оказалась в центре толпы и, взгромоздив на неё ногу и руку, уткнув нос в бок, сладко спал грязный и небритый контрабас. Пробуждение от сна и осознание того факта, что всю ночь он спал в обнимку с трупом было достаточно неприятным. Особенно после того, когда все стали его подкалывать, намекая что вполне возможно он не только обнимал её…
Всё эти смешные и не совсем смешные события были лишь определённым фоном, за
которым скрывалась напряжённая и опасная работа по подготовке к дальнейшим боевым действиям за рекой. Еженощно за реку уходили группы разведчиков, сапёров и артиллерийских корректировщиков. Днём сотни глаз напряжённо вглядывались и изучали каждый бугорок, каждую ложбинку, где мог затаиться враг. Напряжённо работали тылы полка, для того чтобы полностью снабдить всем необходимым подразделения. Ремонтники лезли из кожи, ремонтируя
машины и боевую технику. Кто-то из офицеров рассказал, что в одной из ходок на мине подорвался подполковник Кишкин. Правда, повезло ему; лишь посекло мельчайшими осколками ноги.