Когда расстояние между нами сократилось до ста метров и «Жигули» продолжали целеустремлённо мчаться по центру дороги, не сговариваясь, мы с Олегом одновременно вскинули оружие и ударили из автоматов по колёсам. Несколько пуль вспороли асфальт перед машиной и сбоку, остальными был разбит передок машины и сами передние колёса. Автомобиль занесло боком на дороге и по немыслимой траектории вынесло в кювет, где от сильного удара вылетело ещё и лобовое стекло. Дверцы машин распахнулись и из них выскочили двое молодых чеченцев: которые встали неподвижно около машины и вскинули вверх руки.
Не опуская автоматы, мы медленно подъехали к ним и остановились. Чеченцы были бледные и сильно напуганные, у одного от удара было разбито лицо, а у второго только лоб. Кровь у него сильно текла по лицу, заливая глаза, но он боялся опустить руки и вытереться.
- Вы, чего – опупели что ли? Хозяевами почувствовали, когда мы уехали? – Молодые парни лишь хлопали глазами и как завороженные смотрели на автомат Разумеева, которым он размахивал, разговаривая с ними, - значит так, проверять и обыскивать вас неохота, но через полчаса, когда будем возвращаться обратно – не дай бог, здесь ещё стоять будете….
Мы тронулись дальше и до самой окраины Грозного, где стоял первый блок-пост ВВэшников, никто нам больше не попался. В самом городе жители были, правда мало, но с приближением к центру количество их возрастало. В основном, это были женщины, старики и дети, которые на небольших тележках перевозили дрова и воду. Взрослых мужчин было мало. Порадовал меня и вид Грозного. На окраинах, в частном секторе, разрушений было незначительное количество, но после площади Минутка разрушения носили уже массовый характер: обгорелые и разбитые остовы многоэтажных зданий, чёрные провалы дверей и окон, остовы расстрелянных машин, киосков – всё это наполняла меня, и наверно не только меня, мстительной радостью. Проехали мост через реку Сунжа, здесь разрушения были ещё сильнее: разбито было практически всё. Миновали дворец Дудаева и по бульвару проехали к площади, в центре которой стоял монумент из трёх фигур, символизирующих дружбу народов. Но армейские остряки уже окрестили – «площадью трёх дураков». За памятником тянулась длинная стена из красного кирпича и чуть вдалеке кипел своей жизнью небольшой рынок, где толпилось пару сотен человек. Приняв немного в сторону, мы остановились и слезли с машины. Чудинов заглушил двигатель и в это время произошёл смешной случай. Временами, когда двигатель моего БРДМа глушили, из глушителя вырывался сдвоенный, сильный хлопок, похожий на короткую очередь. Так получилось и сейчас: воздух прорезала громкая короткая очередь из двух выстрелов, толпа шарахнулась в сторону и замерла с недоумением глядя на нас: очередь была, но никто из нас не держал оружие в руках. Из толпы вынырнули несколько ОМОНовцев и окружили меня: - Зачем вы стреляли, товарищ майор и куда? Вы задержаны.
- Ребята, да не стрелял я. Это моя машина стреляла. – Я со смехом показал на машину и выглядывающего из люка Чудинова, а ОМОНовцы с удивлением посмотрели на меня и перевели взгляд на БРДМ, а потом обратно на меня.
- Чудинов, заводи и глуши, - менты мигом придвинулись ко мне; опасаясь, что я сейчас вскочу на машину и уеду, а Чудо завёл двигатель, и через несколько секунд заглушил его. Из выхлопной трубы вылетел плотный сгусток чёрного дыма и послышался сильный, сдвоенный хлопок. Толпа, опять шарахнулась в разные стороны, но тут же успокоилась. Менты засмеялись, для порядка спросили зачем мы приехали и исчезли в толпе.
Обратно мы возвращались затаренными под завязку. Внутри БРДМа лежал и мой, заветный ящик пива с вяленной рыбой. Конечно, меня смущала мысль: откуда у Разумеева такие деньги? Я знал, что у многих офицеров полка, в том числе и в моих карманах, как и у моих подчинённых не было ни копейки. Но я гнал от себя дурные мысли, успокаивая тем, что у тыловиков свои законы.
На выезде из Грозного, у блок-поста ВВэшников, я остановил по просьбе Олега БРДМ.
- Боря, извини, но у меня здесь дела – минут на пятнадцать. Можешь подождать немного?
- Давай, валяй, - Разумеев скрылся в палатке старшего блок-поста с объёмистом пакетом в руках, а мы удобно расположившись на броне, стали наблюдать за солдатом, который нёс
службу у шлагбаума, а второй солдат с пулемётом страховал первого из укрытия. Если я и Алушаев смотрели снисходительно, то Чудинов угрюмо и недоброжелательно. Солдат бодренько прохаживался вдоль шлагбаума, что-то весело насвистывая: был он маленького росточка, щуплый, но несмотря на свою незавидную внешность, всё же чувствовалось в нём некая нагловатость. Заскрипев тормозами и подняв пыль, у шлагбаума остановились белые Жигули, из которой выбрались двое чеченцев средних лет. Один из них с готовностью открыл багажник и оба протянули для проверки документы. Несмотря на улыбки во весь рот и показную весёлость, держались они скованно и с некоторым, тщательно скрываемым, страхом. Солдат повертел в руках, не открывая, документы и спросил, с приблатнённой интонацией: - Ну, что мужики…, время у вас есть?