Чеченцы ощерились в улыбке: - Ну, конечно, командир – времени полно.
- Ну и хорошо, - солдат сунул, так и не посмотрев документы, в карман, потом повернулся и махнул рукой в сторону полевой кухни, - идите вон туда, когда начистите ведро картошки – получите документы назад.
Надо было видеть вытянувшиеся лица чеченцев, искренне считавших, что чистить картошку для мужчины – позор. Но делать было нечего; под суровым взглядом ВВэшника и многозначительным помахиванием оружия, опасливо поглядывая в нашу сторону, мужики двинулись к полевой кухне. Из-за неё выглянул потный и грязный солдат: - Петька, мне ещё двоих надо – посуду помыть.
ВВэшник понимающе махнул рукой и стал снова, с победным видом прохаживать у шлагбаума, снисходительно поглядывая на нас: мол – учитесь…, пехота. Я с Алушаевым рассмеялся, а Чудинов что-то зло забормотал, мы же поёрзали на броне и приготовились к продолжению спектакля. Вскоре перед нами остановился ещё один автомобиль и из него вылез здоровенный мужик: ситуация развивалась точно по такому же сценарию и закончилась так же – мужик послушно побежал мыть посуду. Я только покрутил башкой: давненько был наслышан, что чеченцы очень здорово боятся ВВэшников, больше чем нас – армейцев и впервые наблюдал это воочию. Чудинов вылез из люка и заматерился, со злобой глядя на солдата, потом повернулся к нам.
- Товарищ майор, как я их не люблю. Честно говорю: пришёл в армию – всех вас офицеров, прапорщиков ненавидел, а здесь покрутился и разобрался. Есть Армия, а есть «менты», которым дали власть, дубинку в руки и они измываются и над зеками, и над народом. Мы воюем здесь, шкурой своей рискуем, а они зачистки в тылу проводят. Да вот такими блок-постами стоят, перед невооружёнными духами пальцы веером распускают. Ненавижу…. – Водитель плюнул и стал закуривать дрожащими от злобы руками.
Отвечать я не стал, только внимательно посмотрел на своего подчинённого. Да и что я ему могу ответить. Тридцать - двадцать лет тому назад, как любой советский гражданин, мог спокойно обратиться к любому милиционеру и получить от него помощь и защиту. То уже с начала восьмидесятых доверия к милиции у меня поубавилось. А сейчас я просто им не верю и не доверяю. Допускаю, что и в их рядах есть достаточно порядочных и честных людей, преданных своему делу, но в целом система МВД до такой степени прогнила насквозь, что они не смогут изменить атмосферу равнодушия и продажности. Была надежда, что приток армейских офицеров внесёт свежую струю в органы, но система также равнодушно проглотила, разжевала их и извратила.
Из палатки вышел Разумеев с начальником блок-поста, попрощался и мы поехали дальше.
- Что ты там за проблемы решал, если не секрет?
- Да так…, - Олег явно не хотел распространяться на эту тему, - я тут заодно передал начальнику блок-поста номер тех «Жигулей», поедут через него, задержат и разберутся кто такие.
Увидев мой удивлённый взгляд, Олег продолжил: - Я ему про «Жигули» рассказал, а ВВэшники мне рассказали: как неделю назад танкисты одного полка через чеченскую деревню двигались. Там, как обычно, народ у домов стоял и угрюмо наблюдал за движением танков.
Десант на броне за народом наблюдал, особенно за подростками: эти суки могли и гранату кинуть, и камень. А тут с места срывается беременная женщина и летит к ближайшему танку. Метров пять не добежала до танка и взорвалась, - Разумеев помолчал, а потом с сожалением закончил, - и тех духов нам нужно было сразу прошмонать.
За время моего отсутствия в батареи ничего не произошло, только от командира полка поступил приказ - завтра переместить батарею на новый командный пункт полка, чему мы все обрадовались.
Глава вторая.
Новые Атаги.
На следующий день, в одиннадцать утра, колонна батареи остановилась на площадке перед небольшим, одноэтажным зданием, где располагался штаб полка. Не слезая с БРДМа, огляделся: в четырехстах метрах от нас окраина деревни Новые Атаги, а между нами и деревней засеянное пшеницей поле, где виднелись на позициях ЗСУ.