Володя подтолкнул меня в спину к месту во главе стола: - Боря, иди, садись туда. Это твоё место.
Я отрицательно мотнул головой: - Неее… Это место командира полка, пусть Колесов и садиться.
Володя заулыбался: - Товарищи офицеры, Борис Геннадьевич, забыл, что я его приглашал на 14 апреля, где он будет на этом мероприятии самым почётным гостем. Вы, Александр Анатольевич, извините, но он мне две недели назад жизнь спас. В такую заваруху попали, что я думал – уже всё.
Колесов в своей обычной манере неопределённо пожал плечами, типа: мне всё равно и давая «добро» на такое распределение мест. Подталкиваемый Романовым, я несколько смущаясь, сел на командирское место и повернулся к секретчику, который сел рядом со мной: - А, что сегодня за дата у тебя? В честь чего торжество?
Володя дал команду, все оживлённо задвигались за столом, наливая себе водку и придвигая закуску. Романов налил мне, Колесову и Ренату, потом себе: - Двадцать лет службы в Армии. Юбилей! Разве это не достойный повод, для того чтобы его справить в кругу товарищей?
Подняли кружки за здоровье юбиляра, потом за полк. Третий тост выпили за тех, кого нет с нами, а потом вывали на улицу перекурить, а заодно посмотреть салют, который Володя заказал артиллерийскому дивизиону. Кто был зачинателем этой традиции, сейчас уже невозможно определить. Но уже через неделю стояния на племсовхоза. станции те офицеры, которые хотели что нибудь отметить, заказывали в артиллерии салют. Можно было заказать салют трёх видов: просто несколько залпов осветительными снарядами: тут артиллеристы дивизиона насобачились классно – вывешивали батареей или дивизионом ровный ряд осветительных снарядов в воздухе, которые медленно и величественно снижались на землю. Или можно было давать залп: половина снарядов в залпе осветительные, а другая половина дымовые со взрывателями В-90. Получалось очень красиво: среди осветительных снарядов, на равных расстояниях, вспыхивали багровые, яркие вспышки, внутри белого клубка дыма. Такой салют назывался – «брызги шампанского». А третий вид – это когда низко над землёй, в воздухе, разрывались только одни дымовые, тоже очень красиво и называлось – «ядрёным взрывом». Когда мы первый раз применили «ядрёные взрывы» над духами, те переполошились и стали орать в эфир: - Русские, вы что очумели что ли? Мы же по вам газы не применяем, не применяйте и вы...
Но потом они привыкли к этому и не реагировали. Сейчас в воздухе над передним краем буйствовали «брызги шампанского»: артиллеристы, как всегда не подкачали и зрелище получилось красивое, но короткое – всего пять залпов.
- Володя, чего только пять, а не двадцать? – посыпались со всех сторон вопросы. Обычно заказывали по числу лет: у Бородули дочке исполнилось пятнадцать лет – он заказывал пятнадцать залпов. А другой десять залпов – по числу лет совместной жизни в браке. Тут у одного день рожденье было – исполнилось сорок лет, то ему сделали двадцать залпов.
- Ребята, я ведь прапорщик. Будет несколько не по чину заказывать себе двадцать залпов.
Застолье затянулось далеко за полночь, но я ушёл рано, так как мне нужно было заступать на ночное дежурство в батарее.
Утром, после батарейного развода, я сидел в салоне и чертил схему непосредственного охранения и самообороны батареи: уже на три взвода, соответствующие изменения делал и на своей рабочей карте. В самый разгар работы в салон зашёл старший лейтенант Коровин и улыбаясь, кивнув на окно: - Товарищ майор, посмотрите в окно, там ваш крестник пришёл.
- Какой, крестник? – непонимающе, уставился на офицера.
- Крестник ваш у шлагбаума стоит. Из Шали пришёл, в составе делегации старейшин для переговоров.
Я выглянул в окно и у шлагбаума увидел группу старейшин в типичных для них одеждах, среди которой выделялся представительный старик. В нём сразу же узнал того ветерана Великой отечественной войны, которого чуть не расстрелял.
Меня мгновенно бросило в жар от стыда за то, что я сделал тогда с ним. Мне было жутко стыдно. Прошло вроде бы полтора месяца, после того случая, времени не так уж и много, но много изменилось в нашем сознании, мы были тогда, как задурманенные. Тогда я чуть его не расстрелял и отдал в 245 полк, понимая что его там могут тоже расстрелять. И это было как бы в порядке вещей. Вроде бы прошло немного времени, всего полтора месяца, а я уже совершенно по-другому смотрю на этот случай.
Резко откинулся от окна, так как старик вскинул свой взгляд на салон; надеюсь, он не увидел меня.
- Чего они хотят здесь? – Сегодня солдаты второго взвода стояли на шлагбауме и Коровин был в курсе.