- Ждут командира полка, чтобы обсудить с ним ряд возникших вопросов.
Когда они закончили переговоры и ушли, я испытал огромное облегчение. Приходили они ещё несколько раз, и каждый раз я скрывался от них, сгорая от стыда.
Жизнь тем не менее шла своим ходом. Сочным зелёным цветом весна буйно раскрасила все окрестности и как смогла скрыла большинство следов прошедших боёв. А вынужденное безделье толкало людей на поиски развлечений.
В полку несколько дней тому назад произошло неприятное ЧП. Солдаты восьмой роты несколько раз самовольно лазили в расположении офицерского городка танкового полка и нашли там брошенные склады с вещевым и другим имуществом. Доложили командиру роты, заверив, что боевиков там нет, и капитан Жариков, недолго думая, взял этих бойцов и на БМП выдвинулся в городок, чтобы разжиться вещевым имуществом, но неожиданно столкнулся с боевиками, которые тоже шарахались в брошенном городке. Боевики пришли в себя быстрее и первыми открыли огонь. Сразу же был ранен один из солдат и, забросив его на верх БМП, мотострелки отстреливаясь, стали отступать. Ещё двое солдат было убито в ходе отступления, но немного оторвавшись от боевиков, оставшиеся в живых вскочили на боевую машину пехоты и рванули из городка, на выходе из которого уткнулись в высокую железнодорожную насыпь и не смогли её преодолеть. Оглянулись назад, а тела раненого солдата на броне нет: он наверно скатился во время одного из поворотов машины. Бросив БМП, отошли к себе в пешем порядке. Результат самовольной вылазки оказался печальным: потерянное БМП, два солдата убито и один без вести пропавший. Я впервые видел, как полковник Петров, обычно выдержанный и сдержанный, кричал на командира роты и топал ногами. Но криком делу не поможешь. Через пару дней наблюдения за территорией офицерского городка выяснилось, что боевики если и есть, то они не показываются. Рискнули: и среди белого дня группа смельчаков, под прикрытием артиллерии и пехоты, рванулась в городок. Мёртвые бойцы лежали там, где были и убиты: автоматы лежали рядом, лишь отсутствовали подсумки с патронами и гранаты. От тепла тела солдат распухли, превратились в желеобразную массу и пришлось изрядно повозиться, чтобы их забрать. БМП тоже было на месте, где его и бросили. Оказывается, она работало всё время, пока не закончилось горючее. Тоже стояло не тронутое – всё было на месте. Не нашли тела раненого солдата. Тогда через Резвана решили обратиться к боевикам, с предложением его обменять. Духи ответили, что раненый солдат находиться в лагере одного из полевых командиров в горах, и для того чтобы туда добраться необходимо получить у нас достаточно большое количество горючего. Полк ответил: хрен вам, а не горючее. Мы лучше это количество горючего отдадим больнице в Новые Атаги. Боевики предложили обменять солдата на боеприпасы, но и здесь получили отказ. Вся эта бодяга шла несколько дней, пока через Резвана мы не узнали, что солдат достался боевикам уже мёртвым и всё закончилось тем, что тело солдата было обменено на труп боевика.
….Хорошо пообедав и довольный, я проходил мимо палаток офицеров, прапорщиков РМО, когда меня окликнул прапорщик Линник: - Борис Геннадьевич, заходи на огонёк, пивка попьём.
- Спасибо ребята, только у меня такого пива, как у вас, дополна.
Из палатки послышался дружный смех нескольких человек: - Да нет, заходи у нас нормальное пиво.
Ну, раз так: я перешагнул порог палатки и оказался в компании прапорщиков Маматюк, Володи Базанкова, Сергея Линник, здесь же сидел командир ремонтной роты капитан Цепп. После взаимных рукопожатий мне вручили стеклянную банку с пивом, над которой возвышалась шапка белоснежной пены.
- Ничего себе, где вы такое пиво взяли? – Все дружно рассмеялись.
- Ты, Борис Геннадьевич, попробуй каково пивко на вкус.
Пиво и на вкус было хорошее, холодненькое, но что-то было в нём странное, о чём сразу же и высказался.
- И всё-таки, где вы его берёте? Водка уже надоела, а в такую жару пива хочется.
Ребята грустно посмеялись и открыли незатейливый секрет прохладительного напитка, который придумать мог только русский военный. Всё оказалось гораздо проще: пачка обычного стирального порошка на двадцатилитровую канистру прокисшего пива. Кислятина отбивается напрочь и вдобавок появляется белоснежная пена, как у настоящего пива. Да голь на выдумку хитра. Хотя почки…..?
Честно говоря, меня всегда удивляла позиция нашего высшего руководства: пришлось мне послужить достаточно много за границей и сравнить отношение к своим военным этих государств и отношение к нам. Наблюдая за немецкими, польскими и венгерскими военнослужащими в обстановке повседневной деятельности или же на совместных учениях, тесно общаясь с кубинскими военнослужащими – я удивлялся. Везде их воспринимали не только, как людей способных в любую минуту встать на защиту своей страны, но и как людей имеющих и чисто человеческие потребности. Мы же всегда и везде выглядели выхолощенными импотентами: ни выпить, ни потрахаться, ни свободно высказаться. В частных беседах с иностранцами мы с гордостью говорили: да мы такие советские люди, мы так воспитаны, а в душе чувствовали оскорблёнными и обделёнными своей властью. На Кубе, будучи начальником разведки одного из учебных центров, я получал зарплату в национальной валюте, всего 25 песо, на которые можно было купить четыре кружки пива – это ли не оскорбление. Конечно, отсюда и процветала в офицерской среде спекуляция и злоупотребления. Жить-то хотелось нормально сегодня, здесь – на Кубе, а не когда вернёшься в Союз. Мы как приехали сюда в Чечню: ни командировочных, ни каких денег нам не выплачивали. Неужели Министерство обороны думает, что мы роботы или боевые машины. Мы же люди, которые ежесекундно подвергаются опасности, постоянно в психологическом напряжении и не можем постоянно находиться в закрученном состоянии. Почему бы не выплачивать здесь на руки командировочные, чтобы офицеры и прапорщики могли в приезжающих автолавках купить себе тоже пиво с рыбой, хотя бы и водку, книги и другие вещи, на которые мы испытываем определённый «голод». Здесь солдаты могли бы себе тоже что-то купить. Ведь это самый простой способ хотя бы и частичного решения вопроса снятия психологического стресса. А ведь офицеру, прапорщику и солдату, стресс ведь надо снимать. Почему в других армиях больших стран это есть, а у нас нет? Вот и продают военные имущество, горючее и что самое плохое боеприпасы чеченцам; зачастую продают противнику, чтобы что-то купить себе. Кирьянов уезжал в отпуск, а денег ни копейки нет, на что билет ему покупать, чтоб добраться до дому? Мы половину полка обегали, чтобы собрать ему на билет. И это боевой офицер едет в отпуск? Поэтому и по ряду других вопросов у подавляющего количества армейских офицеров абсолютно нет доверия к своему руководству. Они живут своей жизнью отличной от жизни армии. Они давно забыли, чем там живут внизу, а может быть и никогда не знали – эти «паркетные шаркуны».