Чокнувшись бутылками и отхлебнув прохладного пива, я почувствовал себя почти на вершине блаженства. Но на вершине оказался, когда через час одел просохшее, чистое обмундирование: - Сергей, как только окончательно обоснуюсь у себя на блок-посту, ты будешь первым моим гостем, - пообещал офицеру.
После сапёров зашёл к ремонтникам и в РМО, которые прикрывали собой командный пункт с южной стороны. Здесь каменная стена плавно поворачивала и вдоль дороги уходила в лес, а дорога внизу делала крутой поворот градусов на 150 и по ущелью круто уходила вниз. На противоположном краю ущелья, в двухстах метрах от РМО, виднелась окраина Чишков. Нами они заняты не были, и там вполне возможно могли быть боевики. Правда, пока они себя ничем не проявляли, как и местные жители.
Вернувшись к БРДМу, поехал обратно на свой блок-пост и, ещё не доезжая до него, увидел в трёх километрах дальше, в районе моста через Аргун, подымающийся в чистое небо чёрный столб дыма. Вяло поразмышляв, что кому-то «повезло» нарваться на мину, я через пять минут подъехал к своему расположению, где увидел машины третьего взвода, за исключением одной противотанковой установки и бледных, суетящихся Кирьянова и Карпук, которые ринулись ко мне с докладом.
Теперь я понял - опять «не повезло» Мишкину.
- Что, это Мишкин горит? Голову даю на отсечение, что это несчастная машина Снытко. – Автоматом ткнул в сторону дыма, жирным пятном, расползающегося в голубом небе. Алексей Иванович и Игорь обречённо кивнули головами.
- Потери есть, кроме машины? – Получив отрицательный ответ, выслушал торопливый и сбивчивый рассказ подчинённых.
- Приехали на старое место, быстро собрались. Машину Снытко зацепили за УРАЛ, так как она как обычно сломана и поехали. Старшим туда посадили командира взвода. До моста доехали нормально, а когда отъехали от него метров на двести она внезапно загорелась и так быстро её охватило пламя, что экипаж и Мишкин еле успели выскочить из машины и отцепить её от УРАЛа. А через две минуты внутри начали рваться ракеты. Ну, вот и всё. Мы Мишкина и экипаж там пока оставили на охране догорающей техники. С десантниками договорились, если мы задержимся, то их покормят. – Замполит и техник виновато опустили головы. Немного, лишь для виду, упрекнув техника и Кирьянова за произошедшее, я их обнял за плечи: - Да ладно вам переживать, люди целы и слава богу. А машину спишут. Ерунда всё это. Ты, Алексей Иванович, веди третий взвод к Коровину, возвращайся и после обеда поедем к Мишкину разбираться.
….Мы слезли с БРДМа, остановившись в пятидесяти метрах от чадящего на обочине дороги корпуса противотанковой установки, и направились к командиру взвода и экипажу, которые
поднялись с земли, увидев нас. Мишкин и его солдаты стояли передо мной, как военнопленные: без ремней, головных уборов и без оружия. Решив ещё раньше про себя, что не буду ругать командира взвода за происшедшее, хотя это была его прямая вина – бесконтрольность, я всё-таки начал «закипать».
- Мишкин, что вы такие расхлюстанные перед командиром батареи стоите? Где ваше оружие?
- В машине…. Выхватить не успели, - еле слышно прошептал офицер и стал смотреть в сторону.
Все мои благие намерения сдержаться мигом улетучились. Никогда не лежало у меня сердце к командиру третьего взвода. Как бестолковый и безалаберный был – таким он и остался, хотя и провоевал, можно сказать, четыре месяца.
- Это что ж, товарищ старший лейтенант, получается? Вы с командиром машины, побросав оружие, амуницию внутри, ехали на броне, как курорте. Забыв, что кругом противник, что он может выстрелить из-за любого куста. Это вы должны пинать бойцов, чтобы они были всегда начеку, а вы первый и нарушаете, тем самым, подавая пример для своих подчинённых.
Я еле остановился, замолчал, а то если буду продолжать его ругать в этом духе и дальше, то ведь могу не сдержаться и в рожу заехать, так он меня со своим взводом достал.
- Ладно, ругать больше вас не буду – просто бесполезно. Мишкин, сколько ракет взорвалось внутри? – Командир взвода задумался, но потом нерешительно пожал плечами.
- Не знаю, товарищ майор.
Я тяжело вздохнул, подавляя нарастающий гнев: - Как ты был, товарищ старший лейтенант, «пиджаком» так им и остался. Ничему тебя не научили эти четыре месяца войны. Как с тобой разговаривать, просто не знаю?