- Товарищ полковник, начальник строевой части майор Тимошенко и майор Копытов, поступили возмутительно. Майор Севрюгин, с самого начала был предназначен для замены командира первой миномётной батареи. А Тимошенко вчера самостоятельно принял решение и перенацелил его на противотанковую батарею, в качестве дружеской услуги, – подполковник Мельников повернулся к Севрюгину, - а вы, товарищ майор, езжайте прямо сейчас за своими вещами и сюда.
В течение последующих нескольких минут в мой адрес было высказано немало крепких слов и выводов. Не знаю, чем бы всё это закончилось, но подошёл начальник артиллерии и, воспользовавшись паузой, обратился к командиру с просьбой представить меня к правительственной награде за уничтоженных снайперов. Наступило неловкое молчание, в течение которого командир полка и начальник штаба озадаченно хмыкали и поглядывали то на меня, то на начальника артиллерии. А Чайкин глядел невинным взглядом на полковых начальников.
- Ладно, идите товарищ Копытов, - наконец-то вяло махнул рукой мне Матвеев и они с начальником штаба ушли в сторону роты связи, оставив меня с Чайкиным.
- Копытов, - начальник артиллерии сбросил с лица невинное выражение, - чего тебе спокойно не сидится? Вчера Тищенко приезжал к командиру жаловаться на тебя. Хорошо я случайно оказался рядом и смог за своего подчинённого вступиться. После этого Матвеев ответил Тищенко в таком духе: – А чего ты хотел? Конечно, Копытов правильно взбеленился. Кто ты для него? Необстрелянный салага, на большее не тянешь. Вот ты отвоюешь свой первый бой нормально, тогда ты и сможешь его застроить, а так пока придётся молча проглотить обиду. Это мой тебе совет.
…Вернулся к себе очень расстроенным: несколько часов тому назад в мечтах был уже дома, а сейчас этот призрак бесследно растаял в воздухе и неизвестно, когда он опять реально встанет передо мной.
Тем временем бой за контроль над несколькими населёнными пунктами и за дорогу на Шатой развернулся и пошёл не по тому сценарию, как планировалось. Как мне потом стало известно, закончился он новой трагедией для 245 полка. Отряд обеспечения движения двигался по горной дороге в сторону населённого пункта Зоны. Впереди двигались в пешем порядке сапёры, за ними на технике разведывательная рота и другие подразделения. Солдаты и офицеры напряжённо вглядывались в зелёнку, которая справа вплотную подступала к дороге. Слева вдоль дороги шёл отвесный обрыв и с самого низа доносился неумолкаемый гул реки Аргун, которая стремительно мчалась между камней. Колонна медленно, шаг за шагом втягивалась в засаду боевиков, затаившихся в зелёнке и ожидающих только сигнала своего командира. Один из связистов, сидевших на броне поднял голову и его взгляд столкнулся с таким же взглядом боевика, но разглядывающим его с ненавистью. Связист вскинул автомат и успел дать короткую очередь и умер первым в колонне, так как его первый выстрел послужил сигналом для всех боевиков. Шквал огня обрушился на колонну, сразу же выведя из строя многих: кому повезло - погибли сразу. Кому повезло меньше - были ранены и теперь лежали в лужах крови на броне и земле, беспомощно взирая на эту бойню. В кого пули не попали - открыли огонь. Но он был крайне не эффективен, так как приходилось стрелять вверх, да и в первые несколько минут, уцелевшие не видели противника и били вслепую. В эти же первую минуты были подбиты несколько единиц техники, и они сейчас ярко горели на дороге, а уцелевшие солдаты пытались вытащить оставшихся внутри. Не подбитые машины беспомощно елозили по дороге, но выехать не могли из-за подбитой техники, перегородившей узкую дорогу. Число убитых и раненых росло с каждой минутой, боевики уже вели не шквальный огонь, а били сверху, не торопясь, выбирая цели. Полк помощи оказать не мог, слишком близко от колонны находились боевики, чтобы по ним можно было нанести огневое поражение артиллерией или авиацией, а мотострелки пробиться не могли, так духи наглухо перекрыли огнём узкую дорогу. На дороге огонь и сопротивление с каждой минутой ослабевало, офицеры были выбиты ещё в начале боя снайперами, добита была и остальная техника. Большинство раненых ещё в начале боя были уничтожены. Боеприпасы кончались, а боевики по мере ослабевания огня спустились практически к дороге.
Уцелевшие и легкораненые стали прыгать с отвесного обрыва в Аргун: немногие выживали в этом отчаянном прыжке. Тех кто разбился насмерть, и тех кто переломал ноги, руки, но остался жив выносило на небольшой остров посередине реки.