— Наверное, можно и так считать, — отозвалась Мелисса.
Эми скривилась, словно ее вот-вот стошнит, и я следом. И когда она предложила сыграть в камешки, я согласилась, хоть никогда не могла продвинуться дальше третьего кона и она всегда меня обыгрывала.
На следующем уроке в класс зашел мистер Чизхолм, директор, чтобы прочесть нам рассказ. Заходил он к нам примерно раз в две недели, мы его любили и боялись, за шалости он нас сек, иногда до крови. Макушка у него была лысая, гладкая, летом розовела, он носил маленькие узкие очки и протирал их клетчатым платком. Когда-то он готовился стать священником и, хоть и бросил семинарию — “а это совсем не стыдно, ребята, ничего плохого, если Бог укажет вам истинный путь”, — все равно так и не женился. В детстве, рассказывал он нам, он пережил землетрясение в Нейпире[3] и видел женщину в белом платье, застрявшую по пояс под завалами. Она звала и звала на помощь, но вокруг бушевал огонь и никто не мог к ней подступиться. Мать потянула его прочь, велела не смотреть, но он все равно оглянулся — женщина в белом подняла руки, она горела, платье было в огне, и он подумал, что она огненный ангел, а горящие белые рукава — крылья. Цветистые сравнения он любил.
Теперь я ума не приложу, зачем он поделился с нами столь страшным воспоминанием.
Мистер Чизхолм сел на стул у доски и, заложив пальцем страницу в томике Киплинга, начал:
— В одном из соборов Италии в серебряном ковчеге хранится древнее полотно.
Миссис Прайс кивала, теребя крохотное распятие, которое всегда носила на шее.
— Льняное, ручной работы, четыре с небольшим метра в длину, — продолжал мистер Чизхолм. — Оно пострадало от сырости и от пожара четырехсотлетней давности, прожжено в нескольких местах расплавленным серебром. И на нем сохранился отпечаток тела человека, готового к погребению. — Он поерзал на стуле, подался вперед: — Я это видел своими глазами. Ждал шестнадцать часов, а вместе со мной три миллиона человек — все население Новой Зеландии. Зачем я туда поехал, ребята? Зачем отправился на другой конец земли посмотреть на кусок ткани?
Никто не знал; никто не ответил.
— Потому что полотно это не простое, — продолжал мистер Чизхолм. — Это погребальный саван Христа. Туринская плащаница. Сейчас покажу фотографию, а вы передавайте друг другу. Смотрите.
Он протянул открытку миссис Прайс, а та — Катрине Хауэлл с первого ряда. Я вытянула шею, чтобы тоже увидеть.
Грегори Уолш поднял руку.
— Что, Грегори?
— Там была вся страна?
— Прости, что?
— Вы же сказали, все население Новой Зеландии.
Мистер Чизхолм сощурился из-под узких очков.
— Люди съехались со всего света, Грегори, — объяснил он. — Паломники. Я сказал для наглядности, чтобы вы представили, какая там была толпа.
— А мои родители, кажется, не ездили, вот я и спросил, — сказал Грегори.
— Нет. — Мистер Чизхолм переглянулся с миссис Прайс. — Нет. — Он помолчал, обвел класс многозначительным взглядом, и мы снова притихли.
Плащаницу исследовали, продолжал он, делали снимки в ультрафиолете, где видно больше, чем невооруженным глазом. Кровь настоящая — не краска, не чернила. И раны настоящие — следы шипов на лбу, полосы от бича на спине, колотые раны на ногах, на запястьях, на боку. Обнаружили даже пыльцу растений, что цветут в Иерусалиме ближе к Пасхе. А в области глаз остались отпечатки монет — по обычаю, их клали на веки, чтобы покойник не открыл глаза и никого не забрал с собой в могилу.
Эми коснулась моей руки, и я вздрогнула. Эми хихикнула, наклонилась ко мне поближе, уставилась на меня, вытаращив глаза.
Изображение можно разглядеть только на расстоянии от плащаницы, объяснял мистер Чизхолм, вблизи видишь просто нагромождение пятен. А если отойти подальше, все обретает форму: тело распятого, безмятежное лицо. Неизвестно, как возникло изображение — льняные волокна окрасились не на поверхности, а изнутри. Они потемнели, и пигмент невозможно ни растворить, ни осветлить. Некоторые люди — некоторые ученые — считают, что изображение осталось от мощной вспышки света, от лучей, исходивших из самого тела. Мистер Чизхолм раскрыл ладони, и миссис Прайс повела плечами, оглядела всех нас.
— Только представьте, ребята, — продолжал мистер Чизхолм. — Подумайте, что это может означать. Плащаница — свидетельство смерти Христа, но, возможно, и доказательство его возвращения к жизни. Моментальный снимок воскресения.
Эми передала мне открытку, и передо мной предстало лицо мертвого человека — или воскресшего: закрытые глаза, впалые щеки, перебитый нос. Я прочла послание на обороте: Дорогая мамуля, простоял девять часов в очереди, но не зря. Не забывай поливать венерин волос. С любовью, Деннис. Я передала открытку Мелиссе, и та взяла ее, брезгливо морщась.
3
Землетрясение в Нейпире, также известное как землетрясение в Хокс-Бей, произошло в Новой Зеландии на острове Северном 3 февраля 1931 года; погибло 256 человек.