— Я никогда не опущусь до того, чтобы убивать тебя, Анька. Ни сейчас, ни после. Ты живая мне нужна, понимаешь?! Убить — не значит победить. Напротив, чаще всего убивают именно от бессилия, когда исчерпаны все другие варианты. А я пока не исчерпал. Ты не сможешь увести из семьи своего олигарха. Он даже не взглянет на тебя больше. И никто не подойдёт близко из вашей элитной тусовки. Только я, один во всём мире, стану ждать тебя. Приму любую, невзирая на горести и морщины. И буду с тобой вечно. Мы связаны общей судьбой, и никому не под силу разлучить нас. Деньги — ещё не всё в жизни. Существует всесильный рок, и не людям бороться с ним. Я ухожу с твоего пути. Ступай навстречу своему счастью. Интересно, далеко ли ты уйдёшь?..
Он достал «макаров», сбросил предохранитель, взвёл курок, дослал патрон. И пока делал всё это, мысленно прощался со своей, пусть рисковой и неустроенной, но всё же свободной, привычной жизнью.
Со своим кабинетом по соседству с офисом шефа. Там он в свободное время сидел перед компьютером, переодевшись в мягкий синий джемпер, и положив загрубевшую руку бойца на двухцветную хрупкую «мышь». Читал тексты и рассматривал картинки, готовый в любой момент вскочить с вертящегося кресла и ринуться к лифту, на парковку, в кабинет шефа, к чёрту на рога.
Со своей съёмной квартирой близ Останкино, где в холодильнике ждала его любимая копчёная курица с шампиньонами, приготовленная в честь возвращения из зарубежной командировки поваром одного из лучших московских ресторанов.
С пацанами из кружка, где он преподавал «бой смешанного стиля» — за смешные деньги, просто для того, чтобы дети не болтались по улицам.
Попрощался и вскинул оружие, сам себе не веря. Но всё же выстрелил — почти не целясь; и тут же опустил ствол. Он послал Анне вслед пулю, как проклятие, как оскорбление, как неоспоримый аргумент в их споре. Слишком хорошо Владимир знал Аню и понимал, что при иных обстоятельствах она не отступит. Но то, что он задумал, вынудит её перестать понтоваться. Анька отныне будет принадлежать только ему, потому что он, Чёрный Аист, ради неё только что совершил щедро оплаченное убийство в Женеве. Сделав это, как всегда, тонко, филигранно, изящно, он без труда ушёл от преследования. Владимир работал ради их с Анной свадьбы, ради их будущего, которого, как оказалось, уже не было…
Верно говорят, что на чужой беде, тем паче, на чужой смерти своего счастья не построишь. Кем бы ни был убитый, пусть даже распоследней мразью, но он же человек. И сейчас Звягину послышалось, что уничтоженный в Женеве перебежчик расхохотался в могиле гадким, глумливым смехом.
Владимир выстрелил один раз и увидел, как высокая серебристая фигура у самой двери остановилась, переломилась пополам, но упала не сразу. Анна оглянулась, удивлённо посмотрела на Звягина, на пистолет в его руке. И лишь после этого рухнула головой в невысокий сугроб, поджав длинные стройные ноги в люксовых полусапожках из крокодиловой кожи.
Звягину показалось, что Анька смеётся над ним, и что он сошёл с ума. Владимир стоял неподвижно, с пистолетом в руке, несмотря на то, что мог бы скрыться. И сам удивлялся тому, что натворил.
А Аня, почувствовав, как обожгло поясницу и толкнуло вперёд, тоже изумилась. Невероятно, что Володька выстрелил при всех, а потом застыл с пистолетом в руке и не убегает.
Боли тогда почему-то не было. Боль пришла потом. И вместе с ней — осознание страшной реальности, с которой отныне придётся жить…
Орали в вечернем небе испуганные выстрелом вороны. Вопили что-то люди во дворе, и бежали с поста охранники в форме. А Аня лежала на дорожке, привалившись щепкой к льдистому сугробу, и внимательно смотрела на Звягина. Из-под спины растекалась кровавая лужа, но Ане было всё равно. Она наблюдала за Володькой и видела, как он, опомнившись, попытался открыть дверцу «Жигулей», но почему-то не смог.
На Звягина набросились охранники дома, все стали барахтаться на ступенях, а Аня никак не могла поверить, что это происходит наяву. Она понимала, что именно произошло, но не конца верила в это.
— Ну, и придурок! — крикнула Анна Владимиру и громко расхохоталась.
А потом потеряла сознание и очнулась уже в реанимационной палате «Склифа». Очнулась и сразу же вспомнила растерянную физиономию Звягина. Аня была по-настоящему счастлива, потому что не до конца обдумала сложившееся положение. В тот момент она забыла даже о будущем ребёнке, которому, скорее всего, теперь не суждено было родиться.