Наконец обед закончился. Разливая портвейн по рюмкам, Денисон с нескрываемым нетерпением сказал:
— Теперь, если вам угодно, мы отправимся к дамам, которые ждут нас пить чай.
— С удовольствием, — ответил Мартиньи, потушив сигару, которую он курил, — тем более, что мадемуазель Клара, моя соотечественница, восхитительная девушка.
Судья, бросив на него проницательный взгляд, медленно произнес:
— Вы находите мисс Клару очень хорошенькой?
— Это одна из самых очаровательных девушек, каких я когда-либо видел, — признался я Мартиньи. — Если бы я увидел ее раньше, то непременно бы влюбился.
— Раньше? — повторил Денисон с недоверием. — А теперь?
— О, теперь я не так скоро воспламеняюсь. Однако… да… Кажется, и теперь нельзя ручаться ни за что.
Денисон, не спуская с него глаз, сказал холодным тоном:
— Пойдемте, нам пора.
Они вышли из дома, и так как ночь была темная, Уильям шел впереди с фонарем. Они прошли мимо запертого и безмолвного магазина и, войдя во двор, направились к пристройке, в которой жили Бриссо. Ее окна ярко светились.
Женщины ждали их в гостиной, меблированной по-европейски. Чайный сервиз японского фарфора стоял на столе. Мадам Бриссо, разряженная, с голыми плечами, сидела на диване возле своей дочери, гораздо проще одетой, но все-таки очаровательной.
Были приглашены еще гости: мистер Оинз, землемер, особа довольно важная в колонии, и его дочь почти одних лет с Кларой. Мисс Рэчел, высокая, стройная блондинка, проводила в магазине большую часть своего времени, если только не занималась изучением биологии, которой страстно увлекалась.
Мадам Бриссо приняла Мартиньи и Денисона с большой предупредительностью, а Клара при виде молодого судьи покраснела, как вишня. Мартиньи представили мистеру Оинзу, толстому англичанину, и при этом мадам Бриссо не упустила случая подчеркнуть титул своего соотечественника. Нигде титулам не придают столько значения, как в Англии.
Оинз пожал руку золотоискателю.
— Очень рад вас видеть, сэр, — сказал он, — это большая для меня честь. Мне очень лестно… Я весь к вашим услугам, сэр.
Между тем как Мартиньи что-то отвечал землемеру, Ричард подошел к Кларе и взял ее за руку.
— Добрый вечер, мисс Клара.
— Добрый вечер, мсье Денисон, — ответила девушка.
В этих коротких словах, которыми они обменялись, было больше симпатии и чувства, чем в длинных речах.
Скоро все расселись вокруг чайного стола, болтая по-французски. В разговоре не принимал участия только Оинз, так как не знал французского. Впрочем, землемер не обижался. Дочь его взяла несколько уроков в Англии, и Оинз был рад, что теперь Рэчел может попрактиковаться в языке, и притом даром. Сам же он компенсировал свою вынужденную немоту сэндвичами и пирожными.
Виконт между тем говорил, прихлебывая из чашки:
— Право, мне придется поразмыслить сегодня о таинственной силе, которая разрушает наши предвидения! Два часа назад я был уверен, что проведу ночь, закутавшись в одеяло, на холоде и дожде, облепленный комарами, опасаясь скорпионов и черных змей, и вдруг — превосходный прием в роскошном доме! Я нахожусь в обществе благородных джентльменов и самых любезных дам, каких только удавалось мне встречать после моего отъезда из Франции! Пусть-ка теперь посмеют клеветать на судьбу!
— Однако, виконт, — возразила мадам Бриссо, — вы храбрый человек, если решились ночевать под открытым небом.
— Ночь, проведенная таким образом, — вставила мисс Рэчел, — не была бы, может быть, лишена очарования, если виконт де Мартиньи любит природу. Он мог бы наблюдать за множеством животных, неизвестных в Европе, которые появляются только ночью. Ты, Клара, конечно, знаешь, морепорку, птицу, похожую на кукушку? — обратилась она к своей подруге.
Клара в эту минуту со вниманием слушала Денисона, что-то шептавшего ей на ухо. Вздрогнув, она смущенно пробормотала:
— Нет, нет, Рэчел, я ее не знаю.
— Не знаешь? — удивленно повторила мисс Оинз. — Уже шесть лет как вы живете в колонии. Боже мой, моя милая, чему же учат во Франции? Нет ни одной хорошо воспитанной девушки в Англии или в Германии, которая не имела бы познаний в зоологии или, по крайней мере, в ботанике!
Смущенная Клара молчала. Ее мать, нахмурившись, возразила:
— Обычаи одинаковы не во всех странах, мадемуазель Оинз. Во Франции, например, девушек учат танцевать, рисовать, играть на фортепьяно…