– Шэннон, – едва слышно сорвался с его губ почти стон, тут же подхваченный и унесенный теплым летним ветерком.
Неожиданно для обоих губы слились в упоительном поцелуе. По телу Блейда пробежала дрожь, когда его язык нежно прошелся по влажным контурам девичьих губ, проникая все глубже и наслаждаясь их божественным вкусом. Блейд знал, что не имеет права целовать Шэннон, это только осложнит их отношения. Но непреодолимая сила толкала его к девушке, заставляя насладиться хотя бы мгновением. Он теснее прижал к себе Шэннон – вожделение раскаленным железом жгло тела обоих.
Сдавленный стон Блейда внезапно отрезвил Шэннон. О чем она думает, позволяя такие вольности мужчине, которого едва знает? Его губы и руки вытворяют такое, о чем она не имела ни малейшего представления. Интересно, сколько женщин соблазнил он, пользуясь своей мужской привлекательностью? Откуда у метиса взялся талант искусителя? И что, собственно говоря, она делает в чужих объятиях, с поразительной готовностью отвечая ему?
– Не надо, – наконец смогла выговорить Шэннон.
Она отпрянула от сильного тела, дрожа с головы до ног.
«О Боже! – подумал Блейд, ощущая не меньшую дрожь. Еще немного и он овладел бы девушкой прямо здесь, на голой земле «.
– Этого ты и хотела, не так ли? – Ему пришлось приложить невероятные усилия, чтобы голос звучал цинично и грубо.
– Ты пытаешься унизить меня? – Шэннон едва смогла вымолвить слово из-за охватившей ее ярости.
– Разве не для этого ты пришла? – продолжал издеваться Блейд. – Наверное, поцелуй метиса отличается от поцелуя белого? Одна мысль, что я дикарь, возбуждает тебя.
– Ты самонадеянный болван, – обрушилась на него Шэннон, – я не понимаю тебя. Сначала целуешь, потом обвиняешь во всех грехах. Хотя глупо ждать достойного поведения от дикаря. Возможно, ты одурачил кое-кого в нашем обозе, но не меня.
Она надменно вскинула голову и, резко повернувшись, пошла прочь.
«До форта Ларами еще достаточно далеко, а присутствие в обозе Шэннон Браниган делает дорогу не только долгой, но и трудной», – подумал Блейд, глядя ей вслед.
Обоз задержался на берегу Биг Блу еще на один день, а когда вода окончательно спала, все относительно легко перебрались на другую сторону. Блейд точно определил место переправы.
Теперь обоз двигался по территории Небраски по направлению к реке Платт, которая славилась тем, что ее практически невозможно перейти вброд; вода в ней грязная и мутная, без рыбы, купаться в ней нельзя, тем более пить.
Все чаще и чаще на пути попадались индейцы. Переселенцам приходилось тщательно охранять лошадей, скот и провизию, поскольку представители некоторых племен промышляли воровством и угоном скота.
По мере того как менялась местность, ухудшались условия продвижения обоза. Впереди – узкая песчаная равнина, лес практически отсутствовал. Из-за нехватки хвороста женщинам и детям приходилось плестись позади повозок, подбирая после буйволов лепешки, чтобы использовать их в качестве топлива. Сгорали они быстро, без дыма и запаха, поэтому сбор длился бесконечно. Повсюду можно было видеть женщин и детей с корзинами.
Шэннон не очень нравилось это занятие, но Келли ослабела после родов и не могла участвовать с остальными в этом неприятном, но необходимом деле.
Неожиданно для себя Шеннон стала часто думать о Блейде: «Человек-загадка, который одновременно притягивает и отталкивает ее. Поймет ли она его когда-нибудь? Может, лучше и не пытаться понять?»
Пот тоненькими струйками стекал по лицу и шее. Шэннон сдвинула назад шляпу, чтобы слабый ветерок хоть немного обдувал голову. Она почувствовала запах собственного пота и поморщилась. Как и все женщины, Шэннон ждала момента, когда впереди заблестит Платт и даст возможность помыться и постирать одежду в своих мутных водах.
Словно прочитав ее мысли, рядом неожиданно появился Блейд.
– Одень шляпку. Или ты хочешь, чтобы под палящим солнцем у тебя расплавились мозги?
– Я ее только что сняла, – попыталась оправдаться Шэннон.
– Твое лицо совсем сгорело, а нос шелушится. У тебя слишком нежная кожа, чтобы подставлять ее солнечным лучам.
«У нее нежная кожа? Поразительно, что он это заметил». – Шэннон покорно нахлобучила шляпу и потуже завязала ее под подбородком.
– Так-то лучше, – не добавив больше ни слова, Блейд поскакал прочь.
«Какого черта он остановился и заговорил с Шэннон?» – недоуменно спрашивал себя Блейд. Но он не мог ничего поделать с собой, увидев ее блестящие каштановые волосы и платье, плотно облегавшее фигуру. Из-за жары почти все женщины отказались от корсетов, нижних юбок и прочих безделиц. Многие подтыкали подолы как можно выше, чтобы юбки не мешали ходьбе и не прилипали к потным ногам.
Блейда удивляло, что Шэннон даже с красным лицом и крошечными веснушками, усыпавшими ее носик, ухитрялась выглядеть красивой. Более того, она была необыкновенно соблазнительной. Блейда как магнитом тянуло к ней, и чтобы как-то избавиться от наваждения, он остановился около повозки Уилсонов немного пофлиртовать с Нэнси.
Шэннон не могла не заметить, где задержался Блейд. Почему это должно ее волновать? Ведь ей всегда хотелось, чтобы Блейд держался подальше. Однако девушка не могла не признать, что он настоящий мужчина. Красивый высокомерный самец, которого она с удовольствием поставила бы на место. Собственно, ей это уже удавалось сделать.
Конечно, не только она оценила его мужскую привлекательность. Не удивительно, что Нэнси Уилсон строит ему глазки.
Клайв Бейли заметил неладное в отношениях Шэннон и Блейда. Кое-какие дела не позволяли ему возобновить свои домогательства, но мысль обладать девушкой никогда не оставляла его. Поначалу Клайва беспокоило поведение Блейда: казалось, метис по уши влюблен в Шэннон. Но с каждым днем Клайв убеждался, что они на дух не выносят друг друга. Все-таки Шэннон Браниган истинная леди и не позволит какому-то полукровке заговаривать себе зубы. Таким, как Блейд, надо волочиться за потаскушками типа Нэнси Уилсон. Сам Клайв уже попробовал ее прелестей, когда она ускользнула из-под бдительного ока своей матушки.
Несколько дней спустя обоз подошел к реке Платт. Вокруг простиралась бескрайняя равнина, и Платт спокойно катил по ней свои мутные воды. В это время года река была очень мелкой, но, тем не менее, пересечь ее не представлялось возможным. Пологие берега и дно реки из зыбучих песков, они легко засасывали колеса фургонов.
Шэннон поражал животный мир прерии: антилопы, олени, койоты, бизоны и степные собаки. Стаи собак были так многочисленны, что порой покрывали собой сотни акров. Хуже всего обстояло дело с москитами, которые налетали целыми тучами. Стада бизонов, когда шли на водопой, заполняли все водное пространство, и возникало опасение, что быки и коровы переселенцев смешаются со стадом бизонов и затеряются среди них навсегда.
На этом отрезке пути индейцев практически видно не было, в долине Платта лежала своего рода свободная земля. Но иногда индейцы и переселенцы совершали мирный взаимовыгодный обмен. Чаще всего индейцы выменивали на мясо табак, скобяные изделия и одежду.
На ночь по настоянию Блейда весь скот помещали в загон, устроенный из фургонов, поставленных в круг. Дни шли похожие один на другой. К огромному неудовольствию Блейда, Клайв Бейли возобновил свои ухаживания за Шэннон.
Шэннон прижала к груди крошечного Джонни Джонсона, думая о том, как сильно тоскует она по семье. Незаметно для себя девушка привязалась к малышу, понимая, что будет по нему скучать, когда придет время расстаться. К Келли постепенно возвращались силы, и, ко всеобщей радости, у нее было достаточно молока, чтобы выкормить Джонни – любимца всего обоза.