Вернувшись в холл, Молли услышала, что Холмс остановил выбор на композиции «Palladio» в исполнении струнного квартета Escala. Молли не имела ничего против.
Уже поднявшись с патологоанатомом на лестницу, детектив с помощью пульта установил максимальную громкость воспроизведения. Находиться в холле теперь стало невозможно, зато на периферии замка музыка помогала ориентироваться, подсказывая, где его «сердце». Впрочем, Хупер подозревала, что практические соображения здесь были не при чём – в душе Холмса вскипало желание мятежа, которое патологоанатом полностью разделяла.
В ту ночь, когда пропали постояльцы, Молли и Шерлок уже совершили обход «Эдельвейса». Однако сейчас настроение молодых людей было совсем иным. Не исполненные чёрной меланхолией, а сытые и отдохнувшие, одурманенные вседозволенностью, ленивые и возбуждённые одновременно, Молли и Шерлок будто бы продвигались в лёгком подпитии по волшебному лабиринту.
Монументальная лестница, украшенная резьбой и деревянными «шишками», венчающими перила, представляла собой стержень здания. По ней можно было добраться до основных коридоров, ведущих к номерам для постояльцев, нескольким общим комнатам и служебным помещениям. Однако по углам замка прятались невзрачные на вид побочные винтовые лесенки, хаотично расползающиеся по запутанной периферии «Эдельвейса» (Совсем недавно Молли довелось прогуляться по одной из них). Разумеется, в самые примечательные помещения вели именно они.
Попасть в библиотеку «Эдельвейса» было несложно, и, несмотря на древний романтический дух, это место вряд ли можно было счесть тайным. Однако Шерлок уверенно распахнул перед Молли высокие двустворчатые двери.
Библиотека представляла собой просторное помещение, вытянувшееся вдоль южной стены замка, которое не уступало размерами кухне. Создавалось ощущение, что воздвигшие этот замок люди почти физически страдали в небольших комнатах, и для того, чтобы свободно дышать, им нужны были городские площади, обнесённые четырьмя стенами и потолком.
Около окон библиотеки располагалось несколько письменных столов, некоторые из них были отгорожены ширмами. Проходя мимо, Молли узнала пыльную трёхстворчатую ширму с узором в виде крыльев «павлиньего глаза».
– Нам сюда. В прошлый раз я успел заметить здесь одну любопытную деталь, – уверял сыщик, увлекая за собой женщину в один проходов между стеллажами.
В отдалении от окон располагалась, собственно, сущность библиотеки – величественные высокие стеллажи, с которых глядели тысячи тиснёных переплётов. Стеллажи заполняли всё пространство внизу, а также тянулись вдоль стен на антресоли. Второй полуэтаж, а также лестницу, ведущую наверх, окружали перила с затейливыми резными столбиками. Внизу же Хупер заметила низкие деревянные бортики, разделяющие секции библиотеки – многочисленные прорези внутри делали их похожими на кружево или сандаловые веера. Дивные узоры покрывали деревянный потолок, разделённый на мелкие объёмные квадраты, и арочные своды над антресолью. А в одном из закоулков патологоанатому и вправду почудился слабый, но отчётливый запах сандала, будто кто-то вопреки технике безопасности жёг там ароматические палочки. Всё это создавало ощущение, что находишься внутри восточного деревянного ларца. Зачарованного ларца, который уменьшил тебя и упрятал внутрь, словно джина, прельстившись твоей компанией. Молли знала, что библиотека не раз становилась центром художественных историй, что многие писатели и режиссёры использовали этот романтический образ в своих работах. Женщине ужасно хотелось остановиться, оглядеться и попробовать поймать за хвост хотя бы маленькое завалящее чудо.
Однако Холмс, как назло, почти бежал по одной из магистралей среди полок, не давая возможности задержаться. Детектив увлёк патологоанатома по лестнице на антресоль, приблизился к одному из стеллажей, пробежался пальцами по корешкам книг по садоводству, выдвинул одну, затем другую. Ничего не произошло. Тогда мужчина просто налёг плечом на боковую стенку стеллажа и «отворил» его, словно дверь.
– Обалдеть!
Сожаления Молли быстро испарились. Потайная дверь, замаскированная под книжный шкаф – чем не классическое чудо?
За стеллажом находилось что-то вроде очень узкой шахты с убегающими вверх по спирали каменными ступенями. Сверху струился тёплый свет, не предвещавший ничего зловещего. Хупер шагнула было ему навстречу, но Шерлок мягко преградил ей путь и первым стал подниматься по ступеням. Патологоанатому ничего не оставалось, как карабкаться следом. Буквально через несколько мгновений сыщик посторонился, пропуская женщину наверх, и Молли задохнулась от невероятно влажного воздуха. Мутный дневной свет ударил в глаза сквозь потолок и стены, которых, казалось, и вовсе не существовало.
– Это же оранжерея, Шерлок!
Наверное, из всех сюрпризов, которые преподнёс женщине замок, это был первый приятный. Помещение представляло собой неправильный шестигранник, и пять его стен и потолок были стеклянными. Внутри хаотично располагались кадки с кустами – у некоторых ветви были лысыми, другие зеленели, а отдельные даже цвели. Хупер прошлась мимо пары розовых кустов, осторожно касаясь пальцами тугих лепестков и стараясь не задеть шипы.
Внутри было очень тепло, и женщина невольно улыбнулась – наконец-то в замке встретилось помещение, не подавляющее своими размерами. Оранжерея была крохотной – несколько кустов в окружении многогранника из обледенелого стекла, вот и вся комната. Молли сразу вспомнился волшебный цветок под стеклянным колпаком из детской сказки. В хорошую погоду отсюда наверняка был отличный обзор на окрестности замка, можно было бы рассмотреть даже можжевеловые заросли вокруг родника на далёкой поляне. Но сейчас молочное дуновение метели снаружи лишали этой возможности. Да и мешал воздух внутри – влажное, густое, чуть сладковатое дыхание цветов, словно простудившихся детей.
Как бы ни было уютно в оранжерее, но дышать там становилось тяжко, и патологоанатом вслед за детективом вернулась в библиотеку. В прошлый раз молодые люди пребывали в подавленном расположении духа и потому не обратили внимания на богатство библиотеки. Теперь же у Хупер разбегались глаза. Вот увесистое «Имя розы» в малиновом переплёте, полуразвалившийся «Менсфилд-парк», притаившиеся на полке новенькие «Опасные связи» и документальные истории о том, как исследователи успешно обучали шимпанзе языку глухонемых амслену. В тишине между стеллажами витал затхлый ломкий дух рассохшихся корешков и страниц цвета осенних листьев, и он кружил Молли голову.
Шерлок же с блуждающей улыбкой перелистывал пьесы Оскара Уайльда, хотя, должно быть, знал их наизусть, трепетно прикасался к страницам стихов Эдгара По, истории криминалистики и очерка о природных ядах. Молли подумалось, что с таким трепетом обычно прикасаются к ребёнку.
Сняв с полки какой-то антикварный справочник по съедобным дикорастущим травам, Молли исподтишка взглянула на сыщика, взобравшегося на стремянку у соседнего стеллажа. Холмс убедительно изображал воодушевление, и всё же патологоанатому мерещилась неуловимая тень тоски на его лице. Молли сложно было отделаться от воспоминаний об уныло опущенных плечах детектива, когда тот ожидал её пробуждения в президентском люксе. По-настоящему безмятежным и счастливым Шерлок выглядел, лишь когда музицировал на воображаемой скрипке.
– Шерлок, я отлучусь ненадолго? – начала Хупер. – Мне необходимо в номер и…
Резкий неопределённый звук, который издал детектив, заставил Молли вспомнить, что они по-прежнему находятся на враждебной территории. Патологоанатом выронила справочник и бросилась к стремянке. Никогда раньше она не слышала, чтобы Шерлок вскрикивал, даже ещё на таких высоких панических нотах. Впрочем, когда Молли подоспела, Холмс уже успел придать своему лицу невозмутимое выражение, на её вкус, даже чересчур.