– …а также обнаруженная керамика, – говорил Питер. Он указал на большую выставку фрагментов, частей и иногда почти целых предметов. – На всех предметах, за одним исключением, нет ни единой надписи. А вот и исключение. – Он взял обломок, лежавший на почетном месте, и протянул его Лорену. Хотя мы все уже много раз его видели, мы столпились вокруг Лорена. На обожженой глине виднелась буква.
– Обломок вазы или чаши. Буква, предположительно, пуническое Т.
Наконец нетерпение Лорена проявило себя. Он повернулся ко мне и положил руку мне на плечо. "Делай вывод, Бен. Признают это?"
– Конечно, нет, Ло. – Я с сожалением покачал головой. – Будут кричать: "Импортировано". Старый трюк: все, что не можешь объяснить, все, что не укладывается в твои теории, объявляй привозным или полученным тороговыми путями.
– Похоже, тебе не выиграть, Бен, – с сочувствием сказал Лорен, и я улыбнулся.
– По крайней мере нам не попалась китайская керамика четырнадцатого века или комнатный горшок с портретом королевы Виктории.
Со смехом мы перешли к выставке меди и медной проволоки. Тут были браслеты и броши, позеленевшие и полусгнившие. Связки медной проволоки и медные слитки в форме креста Святого Андрея, каждый в двенадцать фунтов весом.
– Это не ново, – заметил Лорен.
– Конечно, – согласился я. – Их находят во всей центральной и южной Африке. Но форма слитков точно такая же, как и на финикийских шахтах в Корнуэлле, а также медных слитков в древних шахтах Кипра.
– И это не бесспорное доказательство? – спросил Лорен. Я покачал головой и повел его к находкам из железа. Все они настолько проржавели и были повреждены, что об их первоначальной форме и назначении можно было только догадываться. Тут были сотни наконечников стрел, в основном найденных на уровнях 1 и П, наконечники копий, мечи, головки топоров и ножи.
– Судя по количеству оружия или того, что мы принимаем за оружие, древние были воинственным народом. Или напротив, они боялись нападения и были хорошо защищены от него, – предположил я, вызвав общий ропот несогласия. От секции железа мы перешли к выставке моих фотографий, показывающих каждуя стадию раскопок, виды нижнего города, акрополя, храма и пещеры.
– Очень хорошо, Бен, – признал Лорен. – Это все?
– Самое хорошее напоследок, – я не мог удержаться от сценических эффектов и специально загородил конец склада. Я провел Лорена за первый экран, и вся моя команда с беспокойством следила за его реакцией. И не осталась разочарованной.
– Боже! – Лорен остановился перед фаллическими колоннами с их орнаментальными вершинами. – Птицы Зимбабве!
Их было три. Хоть и неполные, они достигали пяти футов в высоту и тридцать дюймов в окружности. Только одна из них была отностительно неповрежденной, две другие сильно повреждены и с трудом распознавались. Резная вершина каждой колонны первоначально, по-видимому, представляла собой изображение грифа с тяжелым клювом, согнутыми плечами и хищными когтями. Точно таких же птиц нашли в Зимбабве Холл, Макайвер и другие.
– Не птицы Зимбабве, – поправил я.
– Да, – подхватила Салли. – Именно с этих птиц были скопированы птицы Зимбабве.
– Где вы их нашли? – спросил Лорен, придвинувшись, чтобы лучше разглядеть фигуры из зеленого мыльного камня.
– В храме, – я улыбнулся Ралу и Лесли, которые приняли скромный вид, – за внутренней стеной. Вероятно, это религиозные объекты, посмотри, внизу изображение солнца. Очевидно, они связаны с поклонением Баалу как солнечному богу.
– Мы назвали их птицами солнца, – объяснила Салли, – так как Бен решил, что название "птицы Офира" слишком претенциозно.
– Почему они так повреждены? – Лорен указал на следы ударов, разбивших хрупкий мыльный камень.
– Можно только догадываться. Но мы знаем, что они были опрокинуты и лежали в беспорядке в слое пепла на уровне 1.
– Очень инетерсно, Бен. – Глаза Лорена устремились к последнему экрану в конце склада. – Ну, старый таинственный ублюдок, а что у тебя там?
– То, на чем основан город и вся колонизация, – я отодвинул экран, – золото!
Что-то есть в этом прекрасном маслянистом металле, что захватывает воображение. Все затихли. Предметы были старательно очищены, и теперь они испускали мягкое сияние, безошибочно свидетельствовавшее – золото.
Холодное перечисление отвлекает от тайны и восхищения. Общий вес предметов 683 унции. Тут было пятнадцать прутьев золота размером в мужской палец. Сорок восемь предметов украшения, булавки, броши и гребни. Статуэтка – женская фигура в четыре с половиной дюйма высотой…
– Астарта, Танит… – прошептала Салли, погладив ее. – Богиня луны и земли.
Вдобавок горсть золтых бус с давно исчезнувшими нитями, десяток солнечных дисков и множество осколков, обломков, кружков, назначение которых оставалось неясным.
– И наконец вот это, – я поднял тяжелый кубок чистого золота. Он был распющен, но основание осталось неповрежденным. – Посмотри, – сказал я, указывая на необыкновенно тонкийрисунок.
– Анк? Египетский символ вечной жизни? – Лорен взглянул на меня, ожидая подтверждения, я кивнул.
– Для христиан и язычников среди вас. Мы знаем, что фараоны часто использовали финикийцев для пополнения своих сокровищниц. Может, это, – я повернул в руках кубок, – дар фараона царю Офира?
– А помните чашу в правой руке Белой леди из Брандберга? – спросила Салли.
Этого нам хватило для обсуждения чуть не до утра, а на следующий день Салли с помощью Хитзер Уилкокс представляла свои рисунки и изображения из пещеры. Когда она демонстрировала фигуру белого царя, странное выражение опять появилось на лице Лорена, и он стал внимательней разглядывать изображение. Мы долго стояли молча, наконец он поднял голову и посмотрел на Салли.
– Я бы хотел, чтобы сделали копию этого рисунка для моей личной коллекции. Вы не против?
– С величайшим удовольствием – Салли счастливо засмеялась. Ее веселое улыбчивое настроение оказалось заразительно. Подобно большинству красивых женщин, Салли не всегда возражает против того, чтобы быть на виду. Она знала, что выполнила хорошую работу, и теперь наслаждалась аплодисментами.
– Я не могла решить, что это такое, – сказала она улыбаясь и повесила новый лист. – До сих пор я обнаружила семнадцать аналогичных символов. Хитзер называет их ходячими огурцами и двойными ходячими огурцами. У кого каие идеи?
– Головастики? – попробовал Рал.
– Многоножки, – чуть удачнее сказала Лесли.
Наше воображение иссякло, и мы замолкли.
– Есть еще идеи? – спросила Салли. – Мне казалось, что от собрания таких всемирно известных умных людей и специалистов можно было ожидать и большего…
– Бирема, – негромко сказал Лорен. – И трирема.
– Клянусь Юпитером! – я тут же увидел их. – Ты прав!
– Ниневийская квинкверема с далекого Офира, – радостно процитировал Питер.
– Форма корпуса, расположение весел – все соответствует, – продолжал я. – Конечно… такие корабли регулярно плавали по озеру.
Мы с этим согласились, но другие, очевидно, не согласятся.
После ланча мы отправились осматривать раскопки, и Лорен снова высказал несколько блестящих догадок. В углу, образованном утесом и внешней стеной, группа Пита обнаружила серию больших правильных ячейкоподобных помещений. Они соединялись длинным коридором, сохранились остатки мощеного пола и дренажной системы. Каждое помещение достигало примерно двадцати пяти квадратных футов. Это, кажется, было единственное сооружение за стеной, сделанное из камня, а не из глины.
Мы условно называли эти помещения "тюрьмой".
– Неужели мне придется проделывать здесь всю работу? – вздохнул Лорен. – Вы ведь только что показывали мне изображения боевых слонов.
– Слоновьи стойла? – спросил я.