Вновь обретенная уверенность не оставляла меня на протяжении четырех лекций в университете Витвотерсренд. На первой присутствовали двадцать пять студентов и преподавателей факультета, на следующей вдвое больше. Распространились слухи, и последнюю лекцию я читал в главном лекционном зале, вмещающем аудиторию в 600 человек. Успех был несомненным. Меня уговорили повторить курс в удобное для меня время, и вице-канцлер университета ясно намекнул, что место декана археологического факультета на следующий год будет вакантно.
Последние три дня своего посещения я неотлучно провел в Институте. С облегчением я обнаружил, что он не очень пострадал за время моего отсутствия, и мой многочисленный штат справляется с обязанностями.
Бушменская выставка в зале Калахари была завершена и открыта для посещений. Все было исполнено прекрасно, а центральная фигура главной группы напомнила мне моего маленького друга Ксаи. Она была изображена в момент расписывания стены пещеры. Я думал, что именно так, используя оленьи рога как вместилище красок и тростинки в качестве кисточек, рисовал моего белого царя первобытный художник. У меня было странное впечатление, будто два тысячелетия ушли, будто я вижу ожившее прошлое. Я сказал об этом Тимоти Магеба.
– Да, мачане. Я говорил вам и раньше, что мы с вами отмечены. На нас знак духов, и мы можем видеть.
Я улыбнулся и покачал головой. "Не знаю, как ты, Тимоти, но я никогда не мог заранее определить победителя…"
– Я серьезно, доктор, – прервал меня Тимоти. – У вас есть дар. Просто вас не научили им пользоваться.
Я признаю гипноз, но разговоры о ясновидении, некромантии и прочих оккультных предметах вызывают во мне замешательство. Чтобы отвести разговор от себя и моего дара, я сказал: "Ты говорил мне, что тоже отмечен духами…"
Тимоти смотрел на меня своими беспокоящими темными глазами. Вначале я решил, что оскорбил его своим едва замаскированным вопросом, но неожиданно он кивнул свой похожей на пушечное ядро головой. Встал и закрыл на замок дверь своего кабинета. Потом быстро снял ботинок и носок с правой ноги и показал ее мне.
Деформация поразительная, хотя я видел такое на фотографиях и раньше. Она встречается в племенах батонга в долине Замбези. В 1969 году в Британском медицинском журнале была даже статья на эту тему. Это так называемая "страусиная лапа", заключается она в сильном отделении большого пальца ноги от следующего. И нога при этом начинает напоминать лапу страуса или хищной птицы. Тимоти, вероятно, очень чувствительно относится к этому уродству: он почти немедленно надел снова носок и ботинок. Я понял, что он сделал сознательную попытку заручиться моей симпатией, установить между нами более тесный контакт.
– Обе ноги? – спросил я, и он кивнул. – В долине Замбези у многих такие ноги.
– Моя мать была из племени бантога, – ответил он. – Именно по этому знаку меня отобрали для участия в мистериях.
– Тебе это не мешает?
– Нет, – резко ответил он и продолжил на языке батонга: – Мы, люди с расщепленными ногами, перегоняем антилопу.
Значит, это благоприятная мутация, и я готов был обсуждать ее дальше, но выражение лица Тимоти остановило меня. Я понял, какое усилие потребовалось от него, чтобы показать мне.
– Не хотите ли чая, доктор? – Он перешел на английский, закрыв обсуждение. Когда один из его молодых африканских помощников налил нам крепкого черного чая, Тимоти спросил: – Не расскажете ли, доктор, как продвигается работа в Лунном городе?
Мы разговаривали еще с полчаса, потом я ушел.
– Прости меня, Тимоти, но я улетаю завтра рано утром, а мне еще многое предстоит сделать.
Меня разбудил негромкий, но настойчивый стук в дверь моей комнаты в Институте. Я включил лампу на столике у кровати и увидел, что еще три часа ночи.
– Кто там? – спросил я, и стук прекратился. Я выбрался из кровати, надел халат и туфли и двинулся к двери, когда понял, что рискую. Вернулся в спальню и достал из ящика большой автоматический пистолет .45. Чувствуя себя слегка мелодраматично, я прошел к входной двери.
– Кто там? – повторил я.
– Это я, доктор. Тимоти!
Я немного поколебался: всякий может назвать себя Тимоти.
– Ты один? – спросил я на языке бушменов Калахари.
– Да, один, Птица Солнца, – ответил он на том же языке, и я сунул пистолет в карман и открыл дверь.
Тимоти был в темно-синем костюме и белой рубашке, через плечо переброшена ветровка, и я сразу заметил пятна крови на его рубашке и неряшливую повязку на руке. Он, очевидно, был сильно возбужден, глаза широко раскрыты, движения резкие и нервные.
– Боже, Тимоти, ты ранен?
– У меня была ужасная ночь, доктор. Я должен был увидеть вас немедленно.
– Что с твоей рукой?
– Порезался о дверное стекло. Я упал в темноте, – объяснил он.
– Позволь-ка мне взглянуть, – я направился к нему.
– Нет, доктор. Всего лишь царапина. Я пришел к вам по более важному делу.
– Сначала садись, – сказал я. – Хочешь выпить?
– Спасибо, мачане. Вы видите, я расстроен и нервничаю. Поэтому я и порезался.
Я налил нам обоим виски, он взял стакан в правую руку и продолжал беспокойно расхаживать по моей гостиной, а я сел в кожаное кресло.
– Что случилось, Тимоти?
– Трудно начать, мачане, потому что вы неверующий. Но я должен вас убедить.
Он замолчал и отпил виски, прежде чем повернуться ко мне.
– Вчера вечером мы с вами говорили о Лунном городе, доктор, и вы сказали, что многое в нем для вас загадочно.
– Да, – кивнул я в знак согласия.
– Кладбище древних, – продолжал Тимоти. – Вы не можете его найти.
– Верно, Тимоти.
– Я все время думаю об этом деле, – Тимоти перешел на венда, язык, более приспособленный для обсуждения оккультных тем. – Я в своей памяти вернулся к легендам моего народа. – Я ясно представил себе, как он ввел себя в состояние транса. – И что-то там было, какая-то темная тень, которую я не могу разглядеть. – Он покачал головой и отвернулся, продолжая беспокойно расхаживать, отхлебывая виски, негромко бормоча про себя что-то, как будто по-прежнему рылся в темных архивах своего мозга.
– Бесполезно, доктор. Я знал, что оно там, но не могуловить его. Придя в отчаяние, я наконец уснул. Но сон мой беспокоили демоны, пока… – он помолчал… – пока ко мне не пришел мой дед.
Я беспокойно зашевелился в кресле. Дед Тимоти уже двадцать пять лет лежал в могиле убийцы.
– Ну, хорошо, доктор. – Тимоти заметил мои движения и гладко перешел на английский. – Я знаю, вы не верите в такие вещи. Позвольте объяснить в терминах, которые вы сможете принять. Мое воображение, подогретое поисками давно забытых знаний, вызвало появление во сне моего деда. Того, от кого я в первую очередь получал это знание.
Я улыбнулся, чтобы скрыть беспокойство: в такое время ночи этот полубезумный черный человек говорит мне такие вещи, а я попадаю под власть его очарования.
– Продолжай, Тимоти. – Я пытался сказать это легко, но голос мой слегка охрип.
– Ко мне пришел мой дед, коснулся моего плеча и сказал: "Иди с благословенным к Кровавым холмам, и там я открою тебе мои тайны и тайные места".
Я почувствовал, как по коже у меня побежали мурашки: Тимоти сказал "Кровавые холмы", но никто не сообщал ему это название.
– Кровавые холмы, – повторил я.
– Такое название он использовал, – согласился Тимоти. – Я считаю, что он имел в виду ваш Лунный город.
Я молчал; во мне боролись человек разумный и человек, охваченный первобытными суевериями.
– Ты хочешь завтра лететь со мной, Тимоти? – спросил я.
– Да, – согласился Тимоти, – и, может быть, я смогу показать вам то, что вы ищете, а может, и нет.
Терять было нечего. Тимоти, очевидно, искренен, он по-прежнему напряжен и нервничает.
– Я уже приглашал тебя, Тимоти, и был очень разочарован, когда ты отказался. Конечно, ты можешь лететь со мной. Посмотрим, может, вид руин оживит твою память.
– Спасибо, доктор. Когда мы отправляемся?