— Благодарю. — Я совершенно искренне была ей признательна.
Проведя меня по вполне современным ярко освещенным коридорам, доктор Кронберг показала библиотеку — огромный роскошный зал, заполненный тысячами книг. Я бы хотела остаться тут жить, но пошарить по полкам мне не дали, сказав, что я могу вернуться сюда завтра. Потом мы осмотрели картинную галерею, побродили по залу с выставленными там всяческими трофеями и дорогими безделушками, подаренными когда-то императору. И, когда я уже совсем притомилась, вышли на открытую террасу с видом на горы и долину внизу.
Слуги принесли подносы с едой, и мы в полном молчании принялись за поздний обед. На то, что мне удастся отмолчаться, я особо не надеялась — не таким человеком была Алана Кронберг, чтобы дать просто насладиться новыми впечатлениями.
Она то и дело внимательно на меня поглядывала, озабоченно хмурясь, а когда принесли чай, и вовсе придвинулась ближе. Ее прохладные руки коснулись моего лица, отведя спутанные пряди назад и оголяя прикрытые до этого виски.
— У тебя болит голова?
— Из-за синяков? Нет.
— Не только из-за синяков, хотя неплохо было бы показать их Сафару… Мальчик невнимателен, сам мог и не заметить. Но я сейчас говорю не об этом. Недавнее использование обратной телепатии… Ты делала это впервые, я права?
— Да.
— Это могло повлиять на дар, вызвать стресс. А от перенапряжения у эсперов случаются головные боли и порой даже судороги.
— Спасибо, я чувствую себя хорошо, тайнэ Кронберг. — Я вежливо отстранилась от чужих рук.
— Верю, но… Если вдруг почувствуешь что-то неладное, обязательно скажи мне. Я подберу лекарство.
— Вы весьма внимательны.
— Я должна быть внимательной, — как-то отстраненно и грустно улыбнулась Алана, — это моя работа. — Вертя в руках хрупкую фарфоровую чашку, она глядела куда-то в сторону.
— Вы чем-то расстроены?
— Да. Немного.
— Дело во мне?
— Нет… В какой-то степени, — призналась доктор. — Знаешь, ты отличаешься от всех эсперов, с которыми мне приходилось сталкиваться. И дело не в твоей силе и не в обратной эмпатии… хотя в ней немного тоже. Я немного слукавила, сказав, что это просто работа. Мне сложно видеть в тебе только пациентку. Все время влезает что-то личное.
— Если вы про то, что я сказала о Юрии Цехеле, то я нижайше прошу прощения, тайнэ.
Алана усмехнулась, но было видно, что ей сейчас не смешно.
— Конечно, ты здорово задела меня тогда. Так вот, между нами, девочками… Мы с Юрием были раньше любовниками. Несколько месяцев, до его отъезда в сектор Трейда. Но после возвращения он общается со мной как с доброй знакомой, не более. Это немного неприятно, знаешь ли.
Я вежливо слушала, стараясь не показывать свое отношение. Зачем она мне это рассказывает? То, что Алана заговорила о себе, сбросив профессиональную маску психиатра, казалось странным. Хочет вызвать доверие и сочувствие? Или на самом деле говорит сейчас искренне?
— Дело не в тебе, я понимаю. А в том, каков Юрий — легко увлекающийся, легко остывающий. Я так не могу. Привязываюсь к людям, хотя это порой сильно мне мешает. Но раньше я умела легко разделять работу и личные отношения. А с тобой — не могу. Слишком уж противоречивые чувства ты у меня вызываешь — и положительные, и отрицательные. Порой я жалею тебя, порой восхищаюсь, иногда завидую или злюсь. Как сегодня утром. Мне казалось, глупо и иррационально казалось, что ты подвела меня, сделав скачок в своем развитии самостоятельно, без моего участия. И это задело профессиональную гордость. Вот и сейчас болтаю тут всякое… как с подружкой.
Кронберг горько усмехнулась, устало потирая лоб.
— Я не понимаю, зачем вы все это мне говорите, тайнэ, — наконец сказала я, нарушив гнетущее молчание. — Но вы мне тоже частенько не нравитесь.
Доктор от удивления даже замерла.
— Так откровенно, Эрика. Не ожидала от тебя.
Я спокойно пожала плечами:
— Но вы же хотели моего доверия? Вот вам оно. Поверьте, рано или поздно я начинала ненавидеть всех своих психиатров. И то, что я чувствую к вам лишь легкую антипатию, говорит о том, что вы лучшая, с кем мне приходилось иметь дело. И да, вы первая, кому я говорю так откровенно о своих чувствах. Можете гордиться собой.
— Надо же… — в замешательстве пробормотала Кронберг. — Что ж, это на самом деле прогресс в терапии. С тобой все так сложно и непонятно, что порой кажется, мне легче отказаться от тебя, несмотря на то что тай Альге неплохо платит. А потом я думаю про уникальную возможность изучить обратную эмпатию… и про свою ответственность. Не только перед Альге, но и перед тобой. Я ведь действительно хочу помочь.