***
Вернулся в Дом он только к ужину. Коридоры встретили его непривычной пустотой, как будто кто-то взял и запер всех жителей Дома в одном месте. Клык прошёлся по коридору, прислушиваясь к звукам, и уловил шум где-то этажом выше.
Он сперва хотел пойти в комнату и впервые насладиться тишиной и пустотой, но любопытство взяло своё: Клык направился в сторону лестницы. Голоса становились отчётливее с каждой ступенькой. Он вдруг осознал, что все жители дома не собирались вместе даже в столовой. Всегда кто-то приходил раньше, кто-то спал, кто-то опаздывал.
От большого скопления людей в коридоре образовалась пробка. Ребята стояли на цыпочках, сидели, прислонялись к стене и висли друг на друге, разглядывая что-то впереди. Клык подошёл ближе, подпрыгнул, но даже так он был ниже большинства впередистоящих.
— Можно пройти? Что там? — спросил он, протискиваясь между людьми, пролезая в самую глубь. Кто-то больно толкнул его локтем, не заметив. Потом наступили на ногу. В толпе было тесно и ничего не видно. Двигаться стало затруднительно. Клык попытался вернуться назад, но соседние тела стискивали его и не давали сдвинуться с места. Он вдруг со страхом подумал, что если они все решат пойти вперёд, то его просто уронят на пол и затопчут ногами.
— Эй! — стараясь не паниковать, громко сказал он. — Можно? Можно пройти? Выпустите меня!
Человек справа отошёл вбок, и Клык полетел вперёд, врезавшись в чью-то спину. Парень впереди него обернулся и шикнул.
— Мне и так ничего не слышно, — сердито сказал он.
Клык рассердился и хотел уже пнуть кого-нибудь, чтобы на него обратили внимание и помогли выйти, как вдруг услышал то, что с таким рвением все пытались расслышать. Мальчишеский голос, до ужаса знакомый, вещал что-то громко и выразительно, как диктор с трибуны. Слов слышно не было, но спустя несколько секунд Клык узнал его обладателя.
Он похлопал по плечу мальчика слева от себя.
— Что там творится? Это Спичка? — спросил он.
Мальчик не глядя кивнул, а потом повернулся и охнул, увидев Клыка. Верзила впереди, который просил быть потише, снова обернулся, чтобы начать ругаться, но завис, заметив его.
Каким-то немыслимым образом толпа начала расступаться впереди и смыкаться сзади, толкая Клыка вперёд. Будто он был своеобразным Моисеем. Голос Спички начал приближаться.
— Меня долго не было, — услышал Клык, — Но мне приятно то, как вы меня ждали.
Это был его голос, но совсем не его слова, не та интонация, совершенно другая громкость и скорость речи. Как будто кто-то чужой говорил голосом Спички. Клыку стало жутко.
Толпа выплюнула его на пустой клочок пола в центре. В голове сама собой возникла ассоциация с гладиаторскими боями.
Клык встал, отряхнулся и огляделся. Воздух снова поступал в лёгкие, его не толкали, не прижимались, и это было хорошо.
Прямо перед ним стоял Спичка с ухмылкой и недобрым желтым блеском в глазах.
Это было плохо. Очень плохо.
========== Часть 6: Птица ==========
«Смысловая засада, рифма наградой раз в полтора часа,
Недосказанность фразы в липком экстазе, крик на два голоса,
Полилась на бумагу темная брага выдержкой 20 лет,
Мы не вместе, но рядом, значит так надо, я выключаю свет…
Твой силуэт, как иллюзия.»
После 11 — Крылья
Чужие взгляды окружали, давили, мешали привыкшему к одиночеству Клыку сосредоточиться. Их со Спичкой окружили. Создавалось ощущение, что все ждут драки, но, как ни странно, Спичка не боялся. Раньше Клык не смог бы и представить, что его друг способен выглядеть вот так. Он стоял, гордо запрокинув подбородок, улыбался с превосходством, и был максимально не похож на самого себя.
— Пришёл-таки? — Спичка расплылся в улыбке. — Я тебя ждал.
— Зачем? — спросил Клык, вертя головой по сторонам и быстро соображая. Пока не расступятся — бежать невозможно. Драться с кем-то, когда вокруг целая толпа — тоже не вариант. Страшно, страшно, страшно… Клык привык бороться со всеми своими страхами. Гулять по темноте в семь лет, пускать пауков на ладони в десять, драться и крыть словом, когда в любой момент рискуешь остаться без зубов. Вот только страх оказаться окружённым никуда не пропал. Да и как с ним было бороться? Темнота и пауки безобидные, в драке он тоже преуспел, но если бьют сразу много, то тут счастливого исхода ждать глупо…
— Да не крутись ты, — поморщился Спичка. — Посмотри на меня. Клы-ык.
Он ехидно позвал его по кличке, как будто с издёвкой. Когда Клык резко посмотрел на него, Спичка улыбнулся.
— Вот так. Негоже к хозяину Дома поворачиваться затылком.
— К кому? — спросил Клык. — Ты чего, Спичка? Что с тобой?
— Со мной всё хорошо, — с удовольствием протянул тот. — И со Спичкой твоим тоже. О нём есть, кому беспокоиться, пока ты бросаешь его одного. Не волнуйся.
Клык не выдержал и ещё раз посмотрел по сторонам. Его напрягало то, что он не мог видеть всех сразу. Он сжал кулаки.
— Боишься меня? — поднял брови мальчик напротив. Язык не поворачивался назвать его Спичкой.
— Нет, — тихо ответил Клык.
— Занимательно… Совсем не боишься?
— А чё мне тебя бояться? — неуверенно пробубнил Клык.
Может бояться и стоило? Его сознание как будто застыло в ступоре, не в силах принять происходящее вокруг.
Если он что-то и понимал в этой ситуации, то напускная храбрость — всё, что у него есть. Ну и, может, кулаки.
Лжеспичка вдруг замахнулся и резко выставил кулак вперёд, остановившись за сантиметр до лица Клыка. Тот, сам себя не контролируя, дёрнулся назад и закрылся локтями, в подобии блока.
Вокруг засмеялись.
— Кому ты врёшь? — он усмехнулся и опустил кулак. — Ты трус. Ты трус, Олег.
— Я не трус! Я… К-какого хрена? — голос Клыка дрогнул. Он вдруг понял, что на его имя не среагировал никто. Никто не шикнул, не посмотрел на Лжеспичку большими глазами, не сделал замечание. Как будто ему всё это разрешалось.
— Я не трус, — повторил он тихо, не зная, что ещё сказать.
— Ты думаешь, — начал Лжеспичка медленно, — что ты выглядишь смелым? Самым крутым? Презираешь наши законы, оскорбляешь нас, избиваешь вождей?
— Я не избивал, — быстро возразил Клык, но его перебили:
— Ч-ш-ш. Я говорю! Храбрый сильный Олег, защитник слабых и обездоленных. Ты сам-то в это веришь? Я вижу, как у тебя дрожат коленки, Олеженька, ты хочешь сбежать. Ты бы и сбежал давно, не будь здесь толпы, у тебя глаза шастают в поисках лазейки. Я подскажу: её нет. Ты не сбежишь.
— Заткнись, — прошипел Клык, заливаясь краской. — Что ты мелешь? Заткнись!
Кисель в его мозгах никуда не делся. Клык ничего не понимал, и чувствовал себя из-за этого беспомощным.
— Не нравится? Сложно устрашать других, когда все знают, какой ты никчёмный. Ма-аленький. Тут большинство постарше тебя будут. Кулаки у них ай, как больно бьют, думаешь, ты сможешь их одурачить?
— Ты головой что ли ударился? — крикнул пунцовый Клык. — Спичка, ты совсем?
— Я не Спичка, ты ещё не понял?
— Кто ты блять ещё-то? Чёртик из табакерки?! Завали, говорю, иначе я тебя ударю, — Клык не заметил, как под конец фразы голос из грозного превратился в испуганный, почти жалобный.
Лжеспичка улыбнулся.
— Я душа этого места. Меня много как называют. Кто-то зовёт меня Войной, кто-то Чёрным вороном. Чумные называют своим командиром. Имя мне — Птица.
Улыбка вдруг сползла с его лица.
— Ты меня утомил. Угомонись ненадолго.
Он повернулся к толпе. В первых рядах стояли кривые, разноцветные Чумные и чуть ли не подпрыгивали от нетерпения. Птица поднял руки, и они заверещали, как толпа преданных фанатов.
— Тише, тише, — засмеялся Птица. — Я тоже по вам скучал. Вы меня ждали?
«Да-а-а» — заорали Чумные. Они подпрыгивали, вырывались вперёд, давили друг друга, но не переступали невидимой черты. От их фанатизма Клыку стало жутко.