Первое, что возникло в тумане: ритмичный писк. Потом запах спирта и чистого белья. Глаза не разлипались, а голова гудела, так что Олег просто постарался ещё раз заснуть.
Когда он проснулся во второй раз, ничего не изменилось. Разве что голова ныла чуть меньше. Но зато он смог различить тянущую боль где-то сбоку живота. Кое-как подняв руку, он попытался дотронуться до её источника, но в последний момент побоялся.
Лишь на третье его пробуждение мысли стали достаточно ясными, чтобы восстановить картину прошлой ночи. Яркой картинкой вспыхнуло лицо Птицы, искаженное оскалом, и блеск ножа. Олег застонал. В палату сразу прибежала медсестра и захлопотала рядом с ним, проверяя аппаратуру. Что-то подкрутила, куда-то нажала, и Олег снова заснул.
«Он пока не приходил в сознание, поэтому вряд ли ты сможешь с ним пообщаться» — прозвучал мягкий женский голос сквозь пелену.
«Это ничего. Я просто посмотрю»
Серёжа! Это был Серёжа!
Адекватно мыслить было трудно и больно, но разум услужливо подсказал, что с приходом Серёжи связано нечто важное. В груди неприятно заныло. Звук запикал чаще.
«Смотрите-ка…» — протянул женский голос.
«Он меня услышал? Я в фильме видел, что так бывает»
«Может быть. В любом случае, его лучше сейчас не тревожить. Иди домой, мальчик. Тебе вообще тут быть неположено»
Внутри Олега разлилось холодом облегчение и одновременно кольнула досада. Наверное, это отразилось на приборах, потому что женщина запереживала и попросила поторопиться.
Прошло какое-то количество времени. Может, день. А может быть — пара минут. Но только Олег открыл глаза и понял, что в этот раз точно пришёл в себя.
Он лежал, глядя в потолок, и очень боялся, что снова заснёт, пока ждёт медсестру. Ему хотелось сказать ей, нет, очень сильно попросить, чтобы она снова позвала Серёжу. Чтобы он опять пришёл. Олег не был уверен, что сможет с ним нормально поговорить, но что-то внутри этого требовало. Было какое-то непостижимое ощущение, что так ему скорее станет лучше.
Он героически продержался неспящим до прихода врачей. В этот раз врачи пришли вдвоём. Оказалось, мягкий и серёзный голос принадлежал главной — полной и кудрявой. Вторая оказалась очень высокой и какой-то фальшиво весёлой.
— Доброе утро, — сказала высокая, — Солнце моё, как ты себя чувствуешь?
— Позовите Серёжу, — ответил Олег. Случайно ответил. Он так готовился это сказать, что совсем забыл другие слова.
Медсестра нахмурилась и посмотрела на главврача. Та напомнила, что Серёжа, это «такой рыженький».
— А-а, милый мой, — её лицо сменилось на притворно грустное, — Его сейчас здесь нет, да мы и не можем его пустить. Только твоего воспитателя или…
— Не надо, — хмуро перебил Олег.
Воспитателя он не хотел. Или кого они там ещё предлагали.
— Хорошо, — опешила медсестра. — Через пару денёчков тебе станет лучше и мы сможем звать кого захочешь. Серёжу, Машу, Петю…
«Пару денёчков» — это, оказалось, четыре. Олег старался есть всё, что ему дают, приказывал телу вести себя нормально, когда брали анализы или осматривали, и на все вопросы отвечал, что ему хорошо и ничего не болит. Наверное, врачи просекли, что он врёт, потому что через два дня спрашивать перестали.
Олег всё хотел посмотреть, как выглядит ранение, но привстать он не мог — сам понимал, что будет больно — а на просьбу показать фотографию врачи фыркали и говорили, что он глупенький. Что в этом было глупого? Они же сами каждый день на неё смотрели и протирали специальными жидкостями.
Наконец, после утреннего осмотра, медсестра сказала, что главврач разрешила принимать гостей. Олег сразу заблестел глазами.
— А когда они придут?
— Не знаю, — сказала сестра. — Наверное, днём.
Она ещё сто раз пожалела о сказанном. Теперь Олег требовал сказать ему, сколько времени, каждый раз, когда сестра пробегала мимо. В какой-то момент ему самому стало казаться, что это глупо, но в палате было адски скучно, а медсестра то умилённо улыбалась, то грустно вздыхала, то раздражалась, отвечая на его вопросы. Было забавно предсказывать её реакцию.
Потом ей надоели игры Олега, и она поставила на тумбочку напротив часы.
— Смотри время сам.
Теперь ему было не к кому приставать. Олег снова начал засыпать от ничегонеделания.
Наконец, уже вечером, дверь в палату открыла главврач.
— К Волкову посетитель.
Из-за её спины смущенно выглянул Серёжа.
— Привет, — тихо сказал он, встретившись с Олегом взглядом. Сердце затрепыхалось.
Олег осторожно помахал рукой, будто боясь смахнуть, как видение. Слишком уж долго ждал.
— Проходи, у вас не больше получаса, — сказала главврач и подтолкнула Серёжу рукой.
Он прошёл к стулу у изголовья кровати и пододвинул его так, чтобы Олегу было удобно смотреть. В руках у него был какой-то пакет. Серёжа посмотрел на Олега потом на медсестру, всё ещё стоящую сбоку от него, и сдавленно спросил:
— Как дела?
Олег всё понял без слов и спросил у сестры, не оставит ли она их вдвоём. Та, кажется, удивилась, но согласно кивнула.
Как только дверь за ней закрылась, Серёжа изменился в лице и жалобно, на грани слёз, прошептал:
— Господи, прости меня, пожалуйста. Олеж, я… Сильно болит? Я п-просто… Я старался его сдержать и…
Олег, который слишком им залюбовался, не сразу среагировал, но поспешно сказал:
— Я тебя прощаю. Это же не ты был. Ты чего?
— Всё равно.
Серёжа всхлипнул и закрыл руками лицо. Олег пожалел, что не может встать и обнять его.
— Я тебя не виню, правда.
— А я виню себя. Ты же… Бонд сказал, что ты можешь и не выжить… Боже, я… Олеж… Я же говорил, что нам н-нельзя общаться! Что вообще никому нельзя со м-мной общаться. Извини…
— Серёж, ну не надо.
— А т-ты как всегда… Ничего сказал что не боишься… Я должен был настоять…
Он неровно выдохнул, вытер глаза и убрал руки от лица. Теперь он сидел весь красный и виновато смотрел вниз.
— Может водички холодной попьёшь? — предложил Олег, за неимением лучшего. Сережа помотал головой. Они оба замолчали.
Олег задумался о том, что Серёжа ещё словом не обмолвился о том что… Том, что ему собирался оставить Птица. Знает ли он, или Птица решил пощадить Олега? Наверное, после того, как Сережа перед ним извинился, настала его очередь.
— Слушай, — протянул Олег, чувствуя, как паника накатывает волнами. — Мне тоже кое-что нужно тебе сказать… Ну ты чего?
Серёжа, который, казалось, уже начал успокаиваться, снова заплакал, стоило Олегу заговорить. Смутившись чужого взгляда, он завесил лицо волосами и отвернулся.
— Я т-так не могу, — сквозь слёзы сказал он. — Т-ты, наверное, меня ненавидишь и боишься. Блять, зачем я пришёл…
— Неправда, — выпалил Олег. — Я ведь уже сказал. Я же знаю, какой ты хороший. Ну… Не плачь, пожалуйста. Ну Серёж, пожалуйста. Ну не надо.
— А если бы я тебя убил?
— Но не убил же.
— Я, наверное, пойду. Тут вот пакет тебе, а я…
— Не уходи! — взмолился Олег, когда Серёжа уже встал. — Всё, хватит, не надо. Иди сюда. Пожалуйста, послушай меня!
Он замер на месте. Олег зашипел и схватился за живот.
— Что такое? — испуганно спросил Серёжа.
— Дёрнулся за тобой, — усмехнулся Олег, и тут же охнул. — Да сука, смеяться мне тоже нельзя.
— Извини.
— Хватит извиняться. Постой, пожалуйста, на месте. Мне надо сказать.
— Ладно. Ладно, я стою.
Олег отдышался, открыл глаза и проверил Серёжу. Он и правда ждал.
— Серёж, — начал Олег, снова борясь с паникой. — Я… Ты очень хороший. Тебе вообще не надо себя винить, потому что… Ну, короче, не плачь. Я не могу смотреть, как ты всё время плачешь.
— Тебя это бесит?
— Что? Нет! Нет, меня это не бесит! Что за ерунда, кто тебе такое сказал?
Серёжа потупился. Олег всё понял и сердито заявил:
— Я бы этому Птице голову оторвал.