— Каким образом?
— Почем я знаю! Кто-то сболтнет — и пошло. Не надумали с нами поохотиться?
— Нет, я домой. Жена будет волноваться.
— Хозяйка моя считает, что в охоте был бы смысл, если б чаек можно было есть, — сказал Триг. — Мы бы их жарили, пекли, мариновали… Вот погодите, выпущу несколько обойм в этих тварей — только пух и перья полетят.
— А вы окна забили? — спросил Нат.
— Еще чего! Чушь это все. По радио любят запугивать. У меня и так дел невпроворот, не хватало еще с окнами возиться.
— На вашем месте я бы заколотил.
— Да бросьте! Совсем вас застращали. Хотите — приезжайте ночевать.
— Большое спасибо, мы уж как-нибудь дома.
— Ну, тогда пока. Увидимся утром. Зажарим на завтрак пару чаек.
Триг ухмыльнулся и свернул к воротам фермы.
Нат пошел быстрым шагом. Он миновал рощицу, старый амбар; теперь перелаз — и до дома останется пройти последний отрезок поля.
Перебираясь через изгородь, он услыхал свист крыльев: прямо на него спикировала черноголовая чайка, промахнулась, развернулась на лету, взмыла вверх и снова спикировала. В мгновение ока к ней присоединились еще чайки — шесть, семь, двенадцать, серебристые и черноголовые вперемешку. Он бросил мотыгу. Все равно толку от нее никакого. Прикрывая голову руками, он бросился к дому. Чайки не отставали и продолжали атаковать его сверху, по-прежнему беззвучно; в тишине раздавалось только хлопанье крыльев. Свирепых, безжалостных крыльев. Он чувствовал, как кровь течет у него по пальцам, по запястьям, по шее. Твердые клювы били сверху наотмашь, раздирая плоть. Только бы уберечь глаза. Остальное неважно. Только бы спасти от них глаза. Они еще не научились вцепляться намертво, рвать одежду, обрушиваться всем скопом на голову, на спину. Но они смелели с каждой новой атакой. И действовали они отчаянно и безоглядно, не щадя себя. Многие, если им случалось спикировать слишком низко и промахнуться, ударялись о землю, разбивались вдрызг, ломали себе кости. На бегу Нат то и дело спотыкался об искалеченных чаек и отшвыривал их ногами.
Кое-как он добрался до своего крыльца и стал барабанить в дверь окровавленными руками. Из-за досок на окнах казалось, что в доме темно. Свет наружу не проникал.
— Открой! — крикнул он. — Это я! Открой!
Он старался перекричать шум хлопающих крыльев.
И в эту секунду он увидел над собой баклана, изготовившегося к броску. Чайки кружили, улетали, боролись с ветром, и только баклан висел в небе неподвижно. Один-единственный баклан — прямо у Ната над головой. Внезапно он прижал крылья к телу и камнем пошел вниз. Нат закричал, и дверь, по счастью, распахнулась. Он едва успел переступить через порог — жена всей тяжестью налегла на дверь изнутри.
И тут же они услыхали, как со стуком ударился о землю баклан.
Жена промыла и перевязала ему раны. Они оказались не особенно глубокими. Больше всего пострадали кисти и запястья. Не будь на нем шапки, чайки бы добрались и до головы. Ну а баклан… баклан мог бы запросто раскроить ему череп.
Дети, как и следовало ожидать, подняли рев, когда увидели, что у отца руки в крови.
Он попытался их успокоить:
— Все в порядке, совсем не больно. Ранки пустяковые. Джил, поиграй пока с Джонни, а мама промоет мне царапины.
Он притворил дверь из кухни, чтобы не пугать детей. Лицо у жены было пепельно-серое. Она отвернула кран над раковиной.
— Я их видела, — прошептала она. — Они как раз стали сбиваться в кучу, когда мистер Триг привез Джил. Я со всей силы захлопнула дверь, и ее заклинило. Потому и не могла тебе сразу открыть.
— Слава богу, они подстерегали меня. С Джил они бы справились в два счета. Тут хватило бы и одной птицы.
Они шептались, как заговорщики, чтобы дети не слышали, пока жена бинтовала ему руки и шею.
— Они летят вглубь страны. Их тысячи. Грачи, вороны, всё крупные птицы. Я видел их, пока ждал на остановке. Они нацелились на города.
— Зачем им в города?
— Добычи ищут. Сперва будут атаковать прохожих на улице. Потом станут пробираться в дома, через окна, через дымоходы.
— Но почему власти ничего не делают? Почему не шлют войска, пулеметы, ну хоть что-нибудь?
— Еще не успели. Никто ведь к этому не был готов. Послушаем, что скажут в шестичасовом выпуске.
Нат прошел на кухню, жена за ним. Джонни мирно играл на полу. Зато Джил была явно встревожена.
— Там птицы, — сказала она. — Пап, послушай!
Нат прислушался. Из-за окон и двери доносились приглушенные звуки. Шорох крыльев, скрежет когтей, попытки отыскать лазейку в дом. Шелест трущихся боками птичьих тел, толкотня на подоконниках. И по временам резкий, отчетливый стук, когда какая-нибудь незадачливая птица со всего маху ударялась о землю.