Какой же путь, какой же путь
Еще найти ты сможешь?
Быть может, есть он где-нибудь?
И как сумеешь ты вздохнуть,
И как себе поможешь?
В конце концов — лишь путь цветка,
Лишь путь ребенка, птицы,
Меж трав полночных — светляка,
Свирельных струй издалека,
Узорчатой зарницы.
СЧАСТЛИВ…
Счастлив, кто в беге упал,
В беге до цели.
Так белою пеной увенчанный вал
Рассыпается в радостном хмеле.
Счастлив, кто счастье узнал устремления к цели.
Вал разбежался, хмельной,
Кружевом белым.
Прекрасен, кто к жизни рожден глубиной,
И к безвестным стремится пределам.
Счастлив, кто счастье узнал быть в стремлении
смелом.
МОРСКИЕ РОЗЫ
Морские розы — розы белые,
Они цветут во время бурь,
Когда валы освирепелые
Морскую мучают лазурь.
И бьют ее, взметают с грохотом,
И возмущают ревом гроз,
И возращают с мертвым хохотом
Мгновенность пышных белых роз.
ПТИЦА МЕСТИ
Если ты врага имеешь,
Раз захочешь, так убей,
Если можешь, если смеешь.
Угоди душе своей.
Но заметь, что в крови красной —
Волхвованье из нее,
Только брызнет, дух неясный
Воскрылится — птицей — властной
Изменить в тебе — твое.
Эта птица, вкруг могилы
Умерщвленного врага,
Будет виться, станешь хилый,
Жизнь не будет дорога.
Труп сокроют, труп схоронят,
Птица будет петь и петь,
Крик ее в тебе застонет,
Ты пойдешь, она нагонит,
Месть заставит — умереть.
ЛИТОВСКАЯ ПЕСНЯ
Пой, сестра, ну, пой, сестрица.
Почему ж ты не поешь?
Раньше ты была как птица.
— То, что было, не тревожь.
Как мне петь? Как быть веселой?
В малом садике беда,
С корнем вырван куст тяжелый,
Роз не будет никогда.—
То не ветер ли повеял?
Не Перкун ли прогремел?—
— Ветер? Нет, он легким реял.
Бог Перкун? Он добр, хоть смел.
Это люди, люди с Моря
Растоптали садик мой.
Мир девический позоря,
Меж цветов прошли чумой.
Разорили, исказнили
Алый цвет и белый цвет.
Было много роз и лилий,
Много было, больше нет.
Я сама, как ночь с ночами,
С вечным трепетом души,
Еле скрылась под ветвями
Ивы, плачущей в тиши.
ЗАРЯ
Королева Каралуни,
Над полянами Литвы,
Плачет в месяце Июне,
Плачет с ней листок травы.
А в пределах Норги Фрея,
Плачет, глянув на утес,
И болотная лилея
След хранит златистых слез.
И по всем-то странам разно
Плачет нежная Заря,
То жемчужно, то алмазно,
То в сияньях янтаря.
То на быстром Светлогривом,
Приносящем день, коне,
Пролетит она по нивам,
И дрожит слеза в огне.
А порою эта грива
Вся от инея бела,
Поглядишь — и как красиво,
Вон, роса везде легла.
Отчего же это плачет
При начале дня Заря?
Конь ее зачем так скачет?
Это все ужели зря?
Я не знаю Полагаю,
Тут ничем нельзя помочь.
Ибо Ад привержен к Раю,
И за Днем приходит Ночь.
ЖАЛОБА К ЦВЕТКУ
Цветок, цветок, ты весь — глазок,
Ты весь — красивый глаз.
А мы глядим и вечно спим,
И видит ли кто нас?
Цветок, цветок, ты весь — есть слух,
Ты весь — любовь, уста,
Ты нежность губ, ты — мысль, ты — дух.
А нам — лишь темнота?
Цветок в росе, ты — нежный глаз,
Твою росу мы пьем.
А наших глаз немой алмаз
Сберет ли кто потом?
ВЛЮБЛЕННОСТЬ
Кто влюблен, тот очарован,
Зачарован, опьянен,
Он не девой заколдован,
Нет, не той, в кого влюблен.
Он пленен не той желанной,
Чьим губам пьянить дано,
Не доступной, не обманной
Сердце с сердцем сплетено.
Мы приходим, мы уходим,
Говорим, и молча ждем,
Мы на Землю Небо сводим,
Мы идем своим путем
Мы крылатым вьемся змеем,
Мы ползем в пыли змеей,
Но в своем мы не умеем
Сон лелеять вправду свой.
Мы зрачки пьяним зрачками,
Всей душой в глаза глядим,
Но не нами, о, не нами
Создан звездный Серафим
Серафим? Быть может, Дьявол?
Кто-то есть в нас, в нашем Мы.
Бывший в Море — в Бездне плавал,
Но не смерил этим Тьмы.
ВЕРОЛОМНЫЙ
То, что я отшвырнул с облегчением,
Ты бы принял с великим желанием
Но, когда засмеялся я пением,
Разразился ты диким рыданием.
А oнa? Тем рыданьем напугана?
Этой силой страдания темного?
Или тем, что беспечным поругана,
Что любила она вероломного?
Вероломны лишь те, что с красивыми
Смеют — цепкою мглой быть объятыми.
Я как ветер промчался над нивами,
Вам — быть смятыми ветром, и сжатыми.
ИЗМЕНА БЕЗ ИЗМЕННИКА
О, нет, я не изменник,
Красивые мои.
Я был вам верный пленник,
Я ваш был, в забытьи.
Но, ежели с царицей
Я был и царь и раб,
Лечу я вольной птицей
Из царства скользких жаб.
Я был бы вечный пленник,
Всегда б склонялся ниц,
Но медлит лишь изменник
Средь измененных лиц.
Но медлит лишь бессильный
В скованности дней,
Где путь простерся пыльный,
Где больше нет стеблей.
Я никогда не ленник
Нецарственных цариц,
И нет, я не изменник,
Я птица между птиц.
ТЕРЕМНЫЙ УМ
Тесный женский ум живет вечно в терему,
Как ему не скучно там, право, не пойму.
Я привольная волна, весь свой день бежал,
А коль берег наступил, умер пенный вал.
Тесный женский ум, проснись, есть восторг ума,
При котором хороши даже терема.
Ты, проснувшись, в яви спи, встанет вал светло,