Из моих разговоров о вреде насилия и его многоликости я могу сделать один вывод: тому, кто хочет более точно определить релевантность насилия, нужно понять, что подросток привносит в процесс присвоения. Сюда относятся особенности восприятия, связанные с развитием, социально-психологические аспекты (индивидуальные состояния), поддержка в социальных сетях, различные стили семейного воспитания, а также соотнесение себя с конкретными (например, молодежными) культурными ценностями.
Когда я анализирую свои беседы с подростками, я вижу всю поверхностность и абстрактность, с которыми люди обычно смотрят на причинно-следственную связь (например, что насилие в играх порождает реальное насилие).
Научные исследования объясняют готовность к применению насилия экзистенциальными и социальными страхами подростков, а в разрушительной агрессии и жестокости видят отчаянный крик о помощи. Основываясь на моих разговорах — дополненных другими молодежными и медиаисследованиями, — можно выделить некоторые тенденции.
1. Застенчивые, неуверенные в себе подростки с низкой самооценкой отдают предпочтение боевикам — фильмам, в которых отдельный герой или целая группа должны проявить себя в бою. Такие медиапродукты становятся своего рода психическим протезом, который как будто бы нужен для стабилизации. Это может привести к отождествлению себя с героем.
2. Эмоционально опустошенные подростки используют медиапродукты в целях эскапизма: для побега в мир мечты, компенсации поражения или дистанцирования от конфликтов и непонимания. Они готовы взаимодействовать, соприкасаться с внешним миром только посредством медиасимволов. Активно используются гаджеты, потому что в них можно найти себя. Только они дают ощущение надежности, ориентиры, уверенность, только они сообщают смысл ближайшему окружению, которое его потеряло. В подобном использовании медиапродуктов есть что-то сродни одержимости.
3. Идентичность, которая формируется через осознание разрушительного поведения героев медиапродуктов, часто является негативной. Ведь она строится на обесценивании и ограничении. А самооценка и надежность таким образом не формируются.
4. Нельзя исключать и следующий вид влияния насилия, наблюдаемого в медиапродуктах, на некоторых подростков: страхи и эмоциональное беспокойство, вызванное экологическими, социальными, психологическими, экономическими или бытовыми причинами, могут повлечь за собой активное ритуально-принудительное потребление медиапродуктов — фильмов и компьютерных игр, — которые дают хоть какую-то опору в сложной жизненной ситуации. Любимые герои здесь не взаимозаменяемы, в восхищении ими скорее отражается конкретный запрос. Но поскольку погружение в виртуальную действительность ничего не меняет в реальной ситуации, у подростка могут со временем только усилиться беспокойство и тревога, паника и чувство неполноценности. Связанная с этим эмоциональная пробка (истории Артура и Мирко — яркое тому доказательство) может вылететь, дав волю деструктивным действиям или разрушительной аутоагрессии.
5. Не всегда, однако, все сводится только к медиасимволике. Решающими при оценке брутального поведения подростков являются переживания, источником которых становится родной дом: будь то принятие родителями насилия или практикуемый взрослыми принцип невмешательства (в том числе и насильственные способы его выражения), которое интерпретируется как равнодушие. Таким образом, привычное отношение к агрессии и насилию малоинформативно при оценке последствий медианасилия. Наиболее сложными оказываются два стиля воспитания: когда дети, испытывающие открытое антисоциальное отношение к агрессии, отождествляют себя с властно-ориентированными формами авторитета (например, героем, действующим во имя добра) — и не только в виртуальной, но и в реальной жизни. И другая крайность — это подростки, которые растут при тотальном контроле агрессии, в атмосфере, где и мысли о свободе быть не может, а если она возникает, то виновник тут же подвергается наказанию. Для таких подростков медианасилие становится символом, возможностью выразить вытесняемые, табуированные грани личности. Оба стиля воспитания на поверку оказываются несостоятельными, потому что чем меньше агрессия принимается и культивируется, тем сильнее она должна быть направлена вовне, прожита — в том числе и с помощью медиапродуктов.