Стены Ротонды, выкрашенные в традиционный грязно-зеленый советский цвет всех без исключения парадных и подъездов жилых домов, сверху донизу были заполнены граффити на самые различные темы — от милых интимных записочек с номерами домашних телефонов, адресованных любимым, до патетических обращений к неведомым небесным силам, молитвенных стихов и смиренных просьб к Богу. Считалось, что всякий, сумевший оставить запись на стене Ротонды, тем самым духовно очищался.
Если верить питерской мифологии, Ротонда является одной из самых мистических точек в Петербурге. Здесь можно встретиться с Люцефером, исполняющим желания на «Лестнице дьявола», ведущей в никуда. Можно дойти до «Окна самоубийц» на верхней площадке с замурованной дверью, в которую можно войти юношей и выйти стариком. Знатоки уверяют неофитов, что в Ротонде есть даже тайный вход в параллельный мир. В петербургском городском фольклоре Ротонду называют «Центром мироздания». Поклонники потусторонних тайн и загадок утверждают, что в разных концах Северной столицы находятся шесть таинственных мест, подобных Ротонде. Если пять из них соединить диагональными линиями, то в центре пересечения окажется Ротонда. А это совсем рядом с «центром для сил зла», что, по Достоевскому, находится на Сенной площади.
А теперь снова обратимся к бессмертному роману «Преступление и наказание». Вот что говорит Достоевский устами Сони Мармеладовой, которая, впрочем, тоже преступила христианскую заповедь, став проституткой. Но именно она настоятельно требует от Раскольникова идти в этот «центр для сил зла»: «Поди сейчас же, сию же минуту, стань на перекрестке, поклонись всему свету, на все четыре стороны и скажи всем вслух: „Я убил!“ Тогда Бог опять тебе жизни пошлет». И Раскольников покаялся. Напомним, что преступная мысль убить старушку-процентщицу созрела в голове Раскольникова именно на Сенной площади.
Прошло около ста пятидесяти лет со времени выхода в свет романа «Преступление и наказание» и более полувека, когда и нас посетила чудовищная мысль «убить» Успенский собор. Теперь, следуя заветам Достоевского, нам остается покаяться и восстановить справедливость. Тем более что в настоящее время рассматриваются проекты очередной реконструкции Сенной площади, в том числе возвращения ей главной архитектурной доминанты — церкви во имя Успения Пресвятой Богородицы, широко известной в народе как Спас на Сенной.
Фольклор мест общего пользования
№ 11, 2015 г.
Испокон веков в человеке уживались два противоположных внутренних состояния. С одной стороны, это было желание создать свой собственный, личный мир и замкнуться в нем, обеспечив таким образом естественное право на индивидуальность. С другой — это право противоречило непреодолимому стремлению выйти за пределы ограниченного малого пространства, влиться в общий большой мир, стать его частью, или, говоря современным языком, социализироваться. Долгое время возможностей для этого античная цивилизация практически не предоставляла. Исключение составляли разве что городские форумы — торговые площади, являвшиеся центрами общественной жизни римского полиса. Но там социальный статус легко определялся по одежде и поэтому сдерживал свободное общение между людьми.
Пожалуй, первыми городскими объектами, известными еще с античного Рима, которые положили начало делению территории обитания человека на личное и общественное пространство, стали бани. Старые древнегреческие бани, предназначенные исключительно для духовного и физического очищения тела, римлянами были превращены в одну из форм времяпрепровождения и общения. Это была своеобразная социальная революция, позволившая выйти из замкнутого личного пространства в общественную среду, не разграниченную социальным статусом присутствующих.
Средневековая бытовая культура эту социальную роль общественных бань на долгое время утратила. Во всяком случае, свидетельства существования общих бань в повседневном европейском городском быту того времени практически отсутствуют.
В отличие от Западной Европы, в Древней Руси бани были настолько широко распространены, что заслужили обязательного упоминания о них многими иностранными путешественниками. Например, о русских банях писал английский поэт и дипломат, автор описания Русского царства в XVI столетии Джильс Флетчер: «Вы нередко увидите, как они для подкрепления тела выбегают из бань в мыле и, дымясь от жару, как поросенок на вертеле, кидаются нагие в реку или окачиваются холодной водой, даже в самый сильный мороз». В XVII веке ему вторит британский аристократ Чарльз Карлейль, приближенный английского короля Карла II, посланный им в 1663 году к царю Алексею Михайловичу: «Нет города в их стране, где бы не было общественных и частных бань, так как это почти всеобщее средство против болезней». По свидетельству фольклора, доказательством того, что Лжедмитрий II не был русским, считается тот факт, что он не только отказывался осенять себя крестным знамением, но не спал после обеда и не ходил в баню.