В то же время Христос, посещая Капернаум, постоянно обличал его жителей в неверии, в грехах и пороках и призывал к раскаянию. Но те раскаиваться не желали. И тогда над ними было произнесено Божье проклятие: «И ты, Капернаум, до неба вознесшийся, до ада низвергнешься». С тех пор имя этого библейского городка стало олицетворять одновременно и утешение, и порок.
В начале XX века статус трактира Давыдова повысился. Он стал рестораном. Впрочем, подобная судьба постигла и многие другие петербургские рестораны. Из трактиров вышли, например, рестораны «Вена» или «Донон». О каждом из них мы расскажем отдельно. Ко всему сказанному добавим, что «Капернаумом» в прошлом называли не только трактир Давыдова. Это слово стало нарицательным, и «Капернаумами» называли многие трактиры по всей России.
К началу XX века исключительной популярностью фабрично-заводского населения пользовались многочисленные угловые и подвальные рюмочные и распивочные, где можно было, не опасаясь домашнего надзора и общественного осуждения, выпить стакан дешевого портвейна или рюмку водки, закусывая карамельной конфеткой или плавленым сырком. История этих доступных заведений уходит в середину XIX века и тесно связана с биографией купца 1-й гильдии, коммерции советника Василия Эдуардовича Шитта. Он был владельцем винной торговли, основанной еще его дедом, потомственным почетным гражданином Петербурга Корнелиусом Отто Шиттом в 1827 году.
Семейная фирма «К.-О. Шитт» насчитывала 37 винных погребов в самых различных районах Петербурга. Заведения Шитта стояли на Невском, Вознесенском, Сампсониевском, Забалканском, Каменноостровском проспектах, на Миллионной, Большой и Малой Морских, Николаевской, Галерной и многих других улицах города. Создавалось впечатление, что буквально весь город отмечен рюмочными и распивочными заведениями Шитта, многие из которых располагались на самых выгодных местах — в угловых частях зданий на многолюдных перекрестках. В Петербурге начала XX века знатоки говорили: «В Питере все углы сШиты». С уважением поминали и самого владельца этих питейных заведений: «Шитт на углу пришит».
Наряду с трактирами широкой популярностью в Петербурге XIX века пользовались кафе. Известно, что первый так называемый «кофейный дом» был заведен еще при Петре I. Любила пить кофе и Екатерина II. Однако широкое распространение «кофейное дело» в столице получило только после 1841 года, когда в Петербурге в одном из домов, принадлежавших Лютеранской церкви на Невском проспекте, 24, появилось первое общественное кафе или, как трактовали подобные заведения толковые словари, маленький ресторанчик, где подаются кофе, напитки и легкие закуски. Кафе называлось по имени своего владельца, мастера кондитерского цеха, швейцарца по происхождению Доминика Риц-а-Порта — «Доминик». Широко распространенные по всей Европе заведения подобного рода отличались от ресторанов своим ярко выраженным демократическим характером. Здесь можно было быстро и недорого поесть, встретиться с друзьями, почитать свежую газету, сыграть в шахматы или домино. Постоянными посетителями кафе были студенты и журналисты, небогатые чиновники и инженеры, которых на студенческом жаргоне того времени называли «доминиканцами».
Кафе просуществовало до 1917 года. Затем в первом этаже этого дома находились магазины самого различного профиля. После Великой Отечественной войны здесь вновь открылось кафе, но теперь уже кафе-мороженое, которое за неимением официального названия в народе прозвали «Лягушатником». По воспоминаниям очевидцев, стены кафе были облицованы кафельной плиткой светло-зеленого цвета с рельефным изображением болотных кувшинок, а мебель обита темно-зеленым бархатом. Особой популярностью кафе пользовалось у молодых родителей с малолетними детьми. В кафе их всегда было много.
В 1950-х годах в Ленинграде на Невском проспекте, 45, в помещении бывшей булочной Филиппова, было открыто первое заведение общественного питания нового типа. Оно тут же получило соответствующее прозвище «Американка» или «Пулемет» — так непривычно быстро и рационально была организована там торговля. Но благодаря характерным особенностям неприхотливого советского общепита и последствиям, связанным с увлечением его ненавязчивыми услугами, кафе получило в народе более точную характеристику. Его стали называть «Гастрит», по аналогии с последствиями повального увлечения жареными пирожками, что предлагались тем же общепитом на каждом углу. В народе их называли «Пуля в живот». Между тем известный петербургский филолог П. А. Клубков в свое время рассказал автору этого очерка еще одну любопытную легенду о происхождении названия «Гастрит». Клубков утверждает, что это неофициальное название было принесено в Ленинград сразу после войны демобилизованными офицерами, побывавшими в Германии. Там подобные заведения назывались die Gaststatte, то есть ресторан, столовая, гостиница.