Ныне о некогда неуязвимой шведской крепости напоминает бронзовый мемориал, повторяющий в миниатюре один из бастионов Ниеншанца с подлинными орудиями того времени.
Ниеншанц находился на Малой Охте, на территории современного Петрозавода. Некогда здесь рос древний дуб, который Петр I будто бы лично посадил на братской могиле воинов, погибших при взятии Ниеншанца. Ограда вокруг него была сделана из пушек, извлеченных со дна реки Охты. Легенда эта документального подтверждения не находит. Однако в старом Петербурге легенде настолько верили, что к 200-летию города была даже выпущена юбилейная почтовая открытка с изображением мемориального дуба и надписью: «Дуб Петра Великого, посаженный в 1704 году на Мал. Охте». Насколько нам известно, это единственное изображение старого дуба. Правда, многие утверждают, что петровский дуб давно погиб, а на его месте находится дуб более позднего происхождения, да, говорят, и надмогильного холма вообще будто бы никогда не было. Так ли это, автор не знает. Пусть дуб на территории исчезнувшей крепости Ниеншанц будет еще одной легендой нашего города.
Буквально на следующий день после взятия Ниеншанца Петр I, осмотрев местность вокруг крепости, признал ее непригодной для строительства нового города. Сохранилась запись в «Журнале, или Поденной записке Петра Великого»: «По взятии Канец отправлен военный совет, тот ли шанец крепить, или иное место удобнее искать, понеже оный мал, далек от моря и место не гораздо крепко от натуры».
А еще через несколько дней город, названный именем небесного покровителя царя святого апостола Петра, был заложен на Заячьем острове в устье Невы, почти при самом впадении ее в Финский залив. Если верить фольклору, еще через пару дней Петр приказал сровнять Ниеншанц с землей, будто бы сказав при этом: «Чтобы шведского духа тут не было».
Петра тянуло к морю. Водная стихия его завораживала. Впоследствии это найдет подтверждение и в осторожном, чуть ли не отрицательном отношении к строительству постоянных мостов, и в создании так называемого «Невского малого флота» для привития петербуржцам любви к морскому делу, и в создании Адмиралтейской верфи для строительства морских кораблей. Наконец, любовь к морю сказалась и в выборе островка для закладки нового города-крепости, города-порта. О строительстве новой столицы речь пока еще не шла. Символично, что в Петропавловской крепости впоследствии был построен специальный павильон для хранения ботика Петра Великого, с легкой руки самого Петра I заслужившего в народе почетный статус «Дедушки русского флота».
Ботик, на котором Петр в юности, учась ходить под парусами и управлять рулем, плавал по реке Яузе и Переяславскому озеру, был доставлен в Петербург в 1722 году. Вскоре он сделался подлинной мемориальной реликвией. В 1761 году специально для его хранения на территории Петропавловской крепости по проекту архитектора А. Ф. Виста был выстроен каменный павильон.
Исторический кораблик простоял в Ботном домике до 1940 года, затем был передан в Военно-морской музей. С ботиком Петра I связана и петербургская мифология, восходящая своими корнями к эпохе основания города. Еще М. И. Михельсон включил в словарь «Опыт русской фразеологии», вышедший в 1902 году, идиому «Дедушка русского флота» в значении «родоначальник». Примерно в это же время Осип Мандельштам писал о петербургских дамах, разгуливающих по городу в «ботиках Петра Великого». Легко предположить, что так в Петербурге начала XX века называли женскую резиновую обувь. А современные питерские школьники до сих пор убеждены, что «в Ботном домике хранятся ботики Петра I, потому что он был бережливый и ничего зря не выкидывал».