В те же 1920-е годы на Неве произошла еще одна трагедия. Затонуло госпитальное судно «Народоволец», которое базировалось у причала Васильевского острова напротив 15-й линии. Корабль неожиданно для всех дал крен, лег на борт и стремительно пошел ко дну. Название «Народоволец» судно получило незадолго до этого, едва ли не накануне описываемых событий. Раньше оно называлось «Рига», что, видимо, в то время считалось не очень актуальным. Говорят, корабельные матросы сразу почувствовали, что что-то должно случиться. По давней морской традиции корабль не должен менять имя, полученное при рождении. Переименование всегда ведет к несчастью.
Как только корабль затонул, по городу поползли слухи. Говорили, что судно построено с изъяном: у него якобы был постоянный крен на правый борт. Для предотвращения гибели и для придания судну равновесия на противоположном, левом борту имелась специальная цистерна, постоянно заполненная водой. Согласно легенде, один матрос во время дежурства привел на борт девушку. Мало того, что это вообще могло привести к неприятностям, потому что известно, что женщина на корабле — плохая примета, так эта девица, оказавшись в трюме, случайно открыла кингстон, который матрос не сумел закрыть. Вода хлынула в трюм, судно моментально потеряло остойчивость и перевернулось.
После этого в Петрограде долго распевали частушку на мотив известного «Яблочка»:
В 1924 году театральную общественность Ленинграда потрясла загадочная смерть восходящей звезды советского балета Лидии Ивановой. Талантливая молодая балерина, с которой многие связывали будущее всего ленинградского балета, была дочерью петербургского инженера и домохозяйки. В Мариинском театре ее партнером был знаменитый впоследствии Баланчин, в то время носивший фамилию Баланчивадзе. Ее высоко ценил Дмитрий Шостакович, Михаил Кузмин писал, что имя Ивановой было дорого всем, кто интересовался будущим русского искусства, а Анна Андреевна Ахматова долгие годы хранила ее фотографию и отзывалась о ней как «о самом большом чуде петербургского балета».
Летом того года в Ленинграде при самых таинственных обстоятельствах Лидия Иванова погибла. Лодка, на которой она каталась со своими спутниками, столкнулась с пароходом «Чайка» в самом устье Фонтанки. Некоторые пытались объяснить ее гибель интригами и происками влиятельной в то время балерины Ольги Спесивцевой, которая будто бы видела в Ивановой серьезную соперницу. Ходили разговоры о том, что организатором замысла Спесивцевой был ее гражданский муж Борис Каплун, хотя на самом деле ни Каплуна, ни Спесивцевой в то время в Петрограде вообще уже не было. Спесивцева уехала за границу, а Каплун по службе был переведен в Москву. Да и в близких отношениях они уже не состояли. У Спесивцевой был другой поклонник. Другие утверждали, что в гибели девушки виновны люди из окружения самого хозяина Ленинграда Григория Зиновьева. Будто бы директор театра лично пригласил танцовщицу покататься по Неве на катере. При этом загадочно добавил, что будут «солидные люди из губкома и ЧК». Иванова согласилась, хотя, возможно, приглашение выглядело приказом, которому девушка не могла не подчиниться. В театральных кругах хорошо знали, что в семье она воспитывалась в строгих «патриархальных правилах» и не могла так просто согласиться на авантюрное приглашение.
Была, впрочем, и еще одна легенда. Она утверждает, что в гибели Ивановой замешан сам начальник ленинградской ЧК Иван Бакаев. Будто бы он добивался благосклонности молодой балерины, но, получив решительный отказ, поклялся жестоко отомстить ей. Будто бы по его распоряжению и была организована авария, в результате которой Иванова погибла. Косвенно это подтверждает еще одна легенда, весьма популярная в то время. Как известно, тело Ивановой так и не было найдено. Но легенда утверждает, что это не так. Будто бы некий водолаз отыскал труп несчастной. При осмотре выяснилось, что тело утопленницы оказалось с простреленной головой.