В фольклоре же складывалось надежное противоядие, основанное на древней мистической вере в число «три». Если, утверждает фольклор, Петербургу грозят три жестоких испытания: вода, огонь и глад, то должна появиться спасительная сила в виде некой белой всадницы, которая трижды проскачет по всему городу, и тогда окончательно потеряют силу все предсказания о его гибели. По одной из версий этой легенды, спасительная всадница должна появиться на белом коне, с распущенными волосами и обязательно в самый канун 300-летнего юбилея города.
Юбилей прошел, город стоит, несмотря на все предсказания. Однако «ведуны» и «пророки» не унимаются. Уже после юбилея в Интернете появился прогноз, согласно которому «Санкт-Петербургу угрожает большая катастрофа». Те, у кого «много денег и амбиций, разрушат город». Оказывается, новые застройки в старом городе «создадут неправильное давление на разные слои почвы. А если эти слои придут в движение, серьезных разрушений не миновать».
Ну что ж, нам при этом остается только, соблюдая политкорректность, повторить заключительную часть известной пословицы: «…а караван идет дальше». Или вспомнить пословицу, авторство которой приписывается Петру I: «Петербургу быть, России — плыть!»
Попытки укротить непокорную красавицу начались едва ли не сразу после основания Петербурга. Первый проект, «каким образом Санкт-Питер-Бурх противо разливания вод укрыть возможно», предложил директор Департамента водных коммуникаций генерал-фельдмаршал граф Бурхард Миних. Проект предусматривал возвышение территории города на 13 футов (более 4 метров) с помощью грунта, извлекаемого при углублении рек и рытье каналов. Углубленные, вычищенные и выпрямленные реки и каналы при наводнениях должны будут принять в себя избыточные воды.
Этим же целям должны были служить и каналы Васильевского острова. Их рытье было предложено французским архитектором на русской службе Жаном Батистом Леблоном в рамках уникального проекта города-крепости на Васильевском острове.
Город Леблона должен был занять всю территорию острова, окружен крепостной стеной в виде правильного эллипса и прорезан сетью каналов, которые должны были заменить собой улицы. Кроме того, в условиях продолжавшейся в то время Северной войны эти каналы предполагалось устроить так, чтобы при попытке неприятеля захватить первый ряд укреплений можно было, открыв шлюзы, взятые укрепления затопить. Глубина и ширина каналов должна была позволить им принимать самые большие на то время морские корабли.
Весь этот грандиозный замысел остался неосуществленным якобы из-за того, что, завидуя талантливому французу, губернатор Петербурга Александр Данилович Меншиков решил помешать его планам. Он велел рыть каналы и уже, и мельче тех, что задумал Леблон. И когда царь приехал однажды осматривать работы, то оказалось, что исправить дело уже невозможно. Придя в неистовую ярость, царь в очередной раз прогулялся своей дубинкой по спине всесильного князя. Каналы же распорядился засыпать. От проекта остались только цифровые названия линий Васильевского острова, каждое из которых обозначает предполагавшуюся по проекту сторону канала, да старинная легенда о том, как рухнула юношеская мечта Петра создать в Петербурге уголок Амстердама или Венеции. Рассказывают, что царь раздобыл карту Амстердама, лично измерял по ней ширину амстердамских каналов, пока не убедился в том, что питерская идея загублена окончательно. А вскоре в Петербурге начали поговаривать, что Меншиков построил что-то не то. И добавляли при этом, что «не то» — это и есть его собственный дворец, который светлейший князь выстроил на деньги, выделенные казной на строительство каналов.
Линии Васильевского острова — это единственные в городе магистрали, каждая из сторон которых имеет собственное название. Такая необычная особенность еще в XVIII веке стала использоваться фольклором для веселых и безобидных розыгрышей. Крикнуть извозчику: «На пересечение 21-й и 22-й линий» — для «золотой молодежи» считалось неким шиком, которым можно было блеснуть перед барышней.
За всю историю Петербурга линии Васильевского острова, за исключением Кадетской, которую в 1918 году переименовали в Съездовскую, ни разу не меняли своих исторических названий. До сих пор они остаются своеобразными памятниками неосуществленной идеи. Но в качестве инструмента для осмеяния неизлечимой в советские времена страсти к переименованиям линии Васильевского острова подходили как нельзя кстати. Согласно одному популярному анекдоту, Ленгорисполком принял однажды решение о переименовании линий Васильевского острова. Впредь они должны называться: 1-я — Ленинской, 2-я — Сталинской, 3-я — Маленковской, 4-я — Булганинской, 5-я — Хрущевской. Косая — Генеральной. В другом варианте того же анекдота каждой линии был присвоен порядковый номер одного из съездов партии: 1-го, 2-го, 3-го и т. д. При этом Косая линия должна была называться Линией имени Генеральной линии КПСС.