Между тем идея создания нового центра города, как оказалось, окончательно не умерла. Ее реанимировали чуть не через два с половиной столетия после описанных нами событий. И как это не покажется парадоксальным, она вновь оказалась связанной с защитой города от внешнего врага. В первом случае — от Швеции, война с которой закончилась только в 1721 году, а во втором — от маленькой Финляндии, нападения которой на огромный Советский Союз только еще ожидалось.
В 1930-х годах из-за близости капиталистической Финляндии северные районы Ленинграда считались опасными и потому — неперспективными. Строительство города потянулось к югу. Последним, предвоенным, 1936 года, Генеральным планом развития Ленинграда предполагалось даже центр города перенести в район Средней Рогатки. Грандиозный размах строительства и скорость, с которой оно осуществлялось, заставляли верить в серьезность этих намерений. Уже к 1941 году была полностью готова к эксплуатации крупнейшая по размерам в Ленинграде новая Московская площадь, предназначенная для проведения военных парадов и демонстраций трудящихся. Непосредственно у парадного фасада Дома Советов предполагалось установить величественный памятник Ленину, по обеим сторонам которого проектировались трибуны для партийных и советских руководителей города, приветствующих всенародные шествия. Фигура Ленина в центре правительственных трибун по замыслу градостроителей должна была приветствовать восторженные толпы демонстрантов. Градостроительные и архитектурные следы этого грандиозного замысла, не реализованного до конца из-за начавшейся Великой Отечественной войны, хорошо заметны и сегодня. Разве что памятник Ленину, установленный в 1970 году, находится не у фасада здания, а в центре площади, теперь уже предназначенной не для массовых, хорошо организованных и отрепетированных шествий трудящихся, а для свободных гуляний и отдыха горожан.
На площади по проекту архитектора Н. А. Троцкого было построено так называемое здание Дома Советов. Сюда должны были переехать все государственные и партийные учреждения Ленинграда. Однако по окончании войны, прервавшей строительство, о планах переноса административного и общественного центра Ленинграда уже не вспоминали.
В огромном монументальном здании на Московской площади разместилось производственное объединение «Ленинец», на которое в обиходе распространилось известное еще по проекту название самого здания — «Дом Советов». Еще его называют «Пентагон» — по характеру деятельности и по признаку необычайно высокой секретности.
Прочно сложившийся в сознании петербуржцев, гостей и туристов облик визитной карточки Петербурга — Невского проспекта — в известной степени мешает взглянуть на него, что называется, в обратной, исторической перспективе. Мы влюблены в сегодняшний Невский проспект и не хотим видеть его иным. Но одно дело видеть его другим, и другое — хотя бы мысленно представить, каким бы он мог быть, будь до конца реализованы те или иные проекты, не дошедшие до нас в овеществленном виде.
В первую очередь это касается его магистрального статуса — проспекта. Согласно этимологии, проспект — это длинная прямая широкая улица, не имеющая ограничения в обозримом пространстве. Невский проспект так и задумывался.
Трассу начали пробивать сразу с двух сторон. Пленные шведы — со стороны Адмиралтейства, монахи Александро-Невского монастыря, острейшим образом чувствовавшие необходимость удобной связи с городом, — со своей стороны. Предполагалось, что они встретятся у Новгородской дороги, будущего Лиговского проспекта. Однако не встретились. Согласно известному старинному преданию, при прокладке трассы ошиблись как те, так и другие, и Невский проспект, вопреки логике петербургского строительства, оказался не прямым, а получил нежелательный излом. Говорят, узнав об этой ошибке, Петр так был разгневан, что велел уложить всех монахов, а в их вине он ничуть не сомневался, на месте образовавшегося излома и примерно высечь. Если верить легенде, царь лично присутствовал при этой экзекуции и старательно следил за строгим исполнением своего приговора. Впрочем, истории хорошо известна личная неприязнь царя к «племени монахов».